"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко

— Если задержимся, тогда уже в Чорткове, — из-за молчания Чернововка Ярема взял на себя роль руководителя. — Там и поразмышляем, что дальше делать.

Характерница кивнула. Ее глаза сияли предчувствием воссоединения. Убийство Чингисхана, смерть Филиппа, бой за столицу, утраченный дар Северина — все тускнело рядом с близкой встречей с дочерью. Материнство не изменило, но пронзило Катрю до костей, стало важной частью ее новой личности.

- С тобой все хорошо? – обратилась она шепотом к мужчине. — Ты после смерти Варгана сам не свой. Мечтаешь о новых любовницах?

– Угадала, – Северин надеялся, что она не заметит силу его улыбки. – Поцелуй от меня Оленьку.

Катя ничего не заметила – слишком торопилась.

- Обязательно поцелую. До встречи!

Она вскочила верхом, и через минуту отряд остался вчетвером. Собирались в молчании, каждый в собственных мыслях. Пчеловод с невозмутимым лицом наблюдал за их отбытием.

- Как там Василий? - Спросил, провожая всадников за ворота.

- В гетманском дворце новую думу придумывает, - ответил Яровой.

– Нескоро, значит, увидимся, – заключил пчеловод, и без прощаний захруснул за ними ворота.

— Хороший человек, но пчелы сильно покусали голову, — объяснил Игнат. — А еще на страшных сказках свихнулся. Достал меня этими рассказами в печень.

— Твои печени здесь не нуждались.

Отправились к Рыжему селу.

Без Катри Северин чувствовал себя одиноко. Он привык к ее постоянному присутствию, к разговорам, ссорам, шуткам, ночным и иногда дневным утехам... Хотелось двинуться вместе с ней к Оле и отдохнуть, как после его возвращения, только втроем, в тишине и покое.

Но оставить месть на Малыша, Энея и Павла он не мог. Каждый раз, когда Чернововк думал об этом, перед глазами появлялась кровавая инаугурация. Черные украшения с белыми крестами, ружья, насилие. «Они имеют право арестовать вас и вооружены серебряными шарами. Поэтому подчинитесь, господа, не усугубляйте положения».

Так сказал Ефим Кривденко, неизменный на протяжении тринадцати лет председатель Тайной Стражи, всесильный знаток грязных секретов, свидетель супружеских измен и казначейство скрытого состояния. Компромат, которым он обладал всякий чиновник, делал его неуязвимым от любых политических интриг... но не от ножей волчьих рыцарей.

Они придут за ним завтра. Или послезавтра? Снова запутался во времени.

— Павлин, иди сюда! - крикнул Эней от костра.

Игнат, который до этого пытался обходить причинного брата, теперь постоянно ехал рядом, пытался разобрать тихое лепечение, всячески заботился, выполняя завещание Варгана. Благодаря этому сгоревший Савка, замкнувшийся в себе, медленно возвращался к жизни, словно робкая улитка, выползающая из своего панциря.

На привале они вместе помогают Яреме кашеварить, хотя на самом деле больше мешают, но добросердечный Малыш не протестует. Способен ли Савка помочь ему со сломанным временем? Возможности его причудливых сил все еще оставались загадкой для всех.

От костра приятно тянет дымом. Кажется, скоро вернется с охоты Филипп с парой подбитых из лука кроликов... Но он не вернется. Они никогда не встретятся снова. Его лук и колчан приторочены к одуванчику Яремы, а канчук забрал Савка.

Северин отошел. Убедился, что никто не наблюдает, достал нож и осмотрел лезвие — не стоит заострить лучше. Затаив дыхание, легким росчерком надрезал грубую пучку большого пальца. Вовсю прижал порез к земле, покрытой очертаниями его тени, стиснул зубы, приготовился к прыжку.

Перед глазами промелькнула большая бабка, трепеща прозрачными крылышками. У костра дернулся Ярема, захохотал Игнат, следом неуверенно засмеялся Савка.

Тень лежала мертвым призраком. Он подождал несколько секунд.

По большому пальцу пробежала муравей. Легко дунул ветер.

Северин поднял пальцы к глазам и вгляделся в каплю крови среди земляных крошек, стараясь разглядеть ворота в другой мир. Разочарованно дунул на порез, от чего тот зажил. Спрятал нож, растянулся на земле лицом вверх и уставился взглядом в сиреневую высоту неба.

Он пробовал множество раз, в разных местах и в разное время. Тень не отвечала. Не рисовала бусинкой крови по молоку, не удлинялась мостиком-гадюкой, не бросалась в глаза...

Молчаливая агония темных просторов никогда не манила Чернововка. Вместо этого значила возможность где угодно исчезнуть, возможность, которая стала привычкой и основой многих осуществлённых замыслов. Северин чувствовал себя ограбленным, закованным, лишенным удобной карманной двери, не раз спасавшей ему жизнь. Без волшебной тени, которая всегда придет на помощь, когда все летит к псам, характерник чувствовал себя неполным. Он переваривал потерю в одиночестве: никто другой не понял бы. Кроме, разве что, Филиппа...

Катя, например, обрадовалась. После единственного путешествия к Гаадовым владениям в ночь серебряной скобы она яростно возненавидела Потустороннее и, потирая чернильный коловрат на груди, говорила, что не вернется туда ни за какие дукачи. Она с подозрением относилась к путешествиям Северина мертвыми пустошами, считала теневой переход злым даром, и окончательно убедилась в этом, когда мужчина погиб по ту сторону. По возвращении из заклятого плена Катря и слышать о прыжках не желала, из-за чего по дороге в Киев они постоянно ссорились; известие о Гадре, вырвавшей из Северина проклятый дар, очень утешило характерницу.

Северин не рассказал ей об изумруде. Никому не поведал. Его и не расспрашивали — только Савка иногда поглядывал внимательным, пронзительным взглядом ему на грудь, где во внутреннем кармане покоился маленький сверток.

Чернововк снова проверил, не смотрит ли никто, и осторожно достал камня. После гибели Варгана он ни разу не трогал его. Голос, слышавшийся в шатре... Может, привиделось? Может быть, стоит просто выбросить его подальше?

Холодные острые грани коснулись кожи и вспыхнули изумрудным огоньком в такт его сердцебиению.

Спасибо, что взял меня.

Следовательно, не пригрезилось. Кто ты? Что ты?

Я — безымянный изгнанник, давно лишенный свободы. Я не задумываю против тебя несправедливости и клянусь говорить только правду. Это все, чем я могу отблагодарить.

Твоя присяга принята. Как тебя зовут, изгнаннику?

Меня лишили имени.

Ты — пленник изумруда?

Тысячи лет в незыблемой форме. Нет глаз, но могу видеть; нет ушей, но могу слышать... У меня нет рта, но так хочу кричать!

Однако я слышу голос твой. Ты способен говорить к любому, кто касается тебя?

Сотворения этого мира неспособны услышать мой голос... За исключением обозначенных мертвым солнцем моей земли, которую ты зовешь Потусторонним миром. Для остальных я очарована драгоценность, дающая неуязвимость и долголетие.

Погоди-ка! Неужели сказочки о волшебном изумруде, дарящем бессмертие, были правдой?

Неужели сказки о волшебных оборотнях, защищающих государство, были правдой?

Ха!

Я много живу среди людей, но не смог понять вас. Такие странные, жестокие, непоследовательные