Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Камень перешел к шаману племени. Другие земли, другие люди, другие нравы. Кочевники нравились ему гораздо больше людей городов. С утешением он наблюдал, как шаман становился мудрым старейшиной, слава о котором распространялась на все степи, как долгие годы он руководил уделом племени вплоть до того дня, когда появился коварный дерзок, хитростью унесший оберег и убивший шамана.

Так он оказался у Мехмеда, жестокого искателя бессмертия, у первого человека, говорившего с ним. Мехмед знал, что за камень ему достался, потому что долго охотился за ним. Завладев волшебным изумрудом, он перешел к осуществлению новой цели – всевластия.

Обман, красноречие и знание бессчетных наук помогли заложить фундамент своей империи; хитрость, альянсы и талант полководца помогли ее построить. Союзники, друзья, любовницы — все пригодились, все старели, все умирали... А самозванец продолжал нанизывать на изумрудные бусы жемчужины новых достижений.

Благодаря меткому разуму Мехмед не поверил лжи о пришедших к нему божественных силах, если он решится проглотить изумруд. Чтобы не потерять магическую драгоценность, пытался вшить ее к собственному телу, но камень не прижился: плоть почернела, вспенилась навозом, и болезненная язва кровоточила многие недели даже из-под чесотки струпа. Некоторое время Мехмед носил изумруд в кольце, изготовленном по заказу, пока не прочитал книгу, в которой палец с могучим перстнем был отрублен. Тогда изумруд перекочевал на шейную цепь, а Мехмед безжалостно истребил всех, кто мог разоблачить или помешать ему - то есть знатоков настоящего волшебства.

Империя ширилась, росла, но бессмертие имеет свою цену. Вес прожитого, управление империей, придворные интриги и многочисленные покушения расшатывали находчивый разум. Сознание постепенно мутнело, характер развращался, тело привыкло к неисчерпаемому источнику животворной силы... Вдруг пришел очередной убийца. И на этот раз Мехмед, давно забывший свое настоящее имя, умер.

Такова моя история.

Мой знакомый кобзарь был бы в восторге. Спасибо за рассказ.

Спасибо, что выслушал.

Итак, носить тебя на себе — иметь долголетие и неуязвимость.

Чтобы касался кожи.

... глотнуть тебя – потерять тело и самого себя.

Так было с животными, так будет с человеком — отличий нет. Я овладеваю телом, воспоминаниями, сознанием. Заменю все своей личностью. Ядовитый подарок, приносящий несчастье. Но не выбрасывай меня вон!

Не бойся, не выброшу.

А что ты со мной сделаешь?

Подумаю об этом без спешки.

Я бы хотел новое тело. Пусть мое желание будет пищей для твоих размышлений.

— Щезник, ты уснул, что ли? Почеши сюда, потому что все остынет!

Должен уходить. Скажи напоследок, за что Гадра так жестоко наказала тебя?

Разве я не сказал? Из-за моей опрометчивости наш мир погиб.

*** 

Жажда выжигала внутренности, выжигала глотку, выжигала ум, выжигала все, кроме одного желания: пить. Игнат припал к родничку, хлебал холодную воду, пока зубы не подняло, перевел дыхание и принялся глотать снова... Но жажда не исчезала. Будто он жарился под полуденным солнцем в бескрайних песках, а не сидел в сыром ночном лесу.

Сероманец знал, что вода не могла помочь. Пригодилось бы пиво, вино, настойка — лучшей была водка, даже разведенная. Игнат всегда держал при себе несколько бутылок, осмотрительно не позволял запасам иссякнуть, но весть о гибели Варгана выбила его из привычного уклада. Он мог прихватить медовуху пчеловода, которая пришлась ему по вкусу — куда там слабенькому меду диких аскольдов! — но Игнат даже не упомянул о ней; пришел в себя, когда во фляжке-на-выпаде-затруднении не осталось ни капли, а во рту пекло пожаром.

Чертовая война! Раньше, бывало, заезжаешь в кабак, пьешь вволю, набиваешь сумку на несколько дней вперед... А теперь даже кислого пива днем с огнем не найдешь.

Пьяница, брагун, пропой — взгляды близких, особенно сестры, не скрывали упреков, и плевать он хотел на их пренебрежение. Эней потерял все, и чужое уважение было ему до жопы. Да, черт возьми, он зависим. Давно зависим. Сознательно зависим. Так что? Запихайте осудительные балухи себе в гузно и дайте бесталанному отбросу спокойно залить за шиворот.

В безнадежном желании Игнат приложился к пустой фляжке, поднял ее донышком вверх, встряхнул над языком, надеясь поймать хоть каплю горячего — напрасно. Измученным взглядом он ощупал лужайку. Где искать спасения в этом диком захолустье? У Павла ничего не имеется. У Щезника? Тот даже курить бросил. Может, Малыш поможет?

В расплесканном между деревьями мраке послышался шорох. Трое характерников вернулись к огромному безглазому волку, нырнувшему из лесной тьмы, труснул холкой и размазанным сумерками движением превратился в Ярему.

- Костра не хватает, - сообщил он, набросив на мускулистое тело потасканную опанчу. – Ох и лето! Днем жжет, ночью морозит.

– Рассказывай, – Северин заерзал от нетерпения.

Игнат заставил себя слушать доклад Малыша. Униженная вниманием жажда ответила ударом по внутренностям, и характерник закашлялся.

— Удавился? — Ярема бережно помахал крепкой ладонью. - Постучать?

— Себе... постукай, — Бойко смахнул слезы с глаз и перевел дыхание.

Савка сочувственно поглядывал на него, покачивая мотанкой у уха.

— Главная дорога ведет к сторожке, возле нее — пристань, конюшни и хранилище для лодок, — Ярема поднял ветку, разломал маленькие щепки и разбрасывал под ногами импровизированной картой. — Вокруг озера поджидают пять пар часовых: один в паре отвечает за озеро, другой контролирует внешний круг. Все — упитанные быки. Незваных гостей не ждут, болтают, одни даже костер разожгли, но при том все вооруженные, не спят и не выпивают.

Гнатное горло схватила судорога. Совсем рядом какие-то подонки выпивают, пока он здесь умирает! Или... Как он сказал? Может, не выпивают? Сложно сосредоточиться, когда так хочется выпить.

— В сторожке отдыхают еще десять раз в смену. Возможно, больше, я не имел возможности пересчитать, — Ярема поднес руку к лицу, чтобы поправить повязку на глазу, понял, что не связал ее после превращения, и хлопнул себя по шее.

– А что озерный дом? – спросил Северин.

- Пустой, - Яровой встряхнул с ладони пару раздавленных комаров. - У причала лодки нет, огни не горят.

– Ладен заложиться, что скоро загорятся! Иначе бы два десятка агентов Тайной стражи здесь не мариновались.

— Из-за их чатов будет сложно добраться до дома незамеченными, — Ярема постучался по центру палочной карты. — Даже в темноте озеро просматривается со всех сторон: один из пяти часовых точно заметит в воде наши головы.

— Попытаться отвлечь их?

- Всех сразу? Разве что взрывом или поджогом, Щезнику, а такое досадное событие отменит романтические каникулы Кривденко.

– Убивать их тоже не годится, –