Старая гвардия - Марк Тис

Шон был поражен:

— Индейка, с тобой все в порядке? Но как?

— Нет, сэр, я получил серьезные повреждения. Но у меня все еще работает "Хеллрейл". В таком положении я могу развернуть его, чтобы прочесать поле боя, а он уничтожает все, во что попадает. К счастью, большинство наших подразделений уже отступили, и я могу ударить по врагу с фланга. Приготовьтесь к следующему выстрелу.

Лейтенант удержал генерала, когда Боло снова тряхнуло.

— Еще трое уничтожены, сэр. Боюсь, теперь они знают, откуда ведется огонь. После первого выстрела они, должно быть, подумали, что мы каким-то образом нанесли удар с воздуха. Многие из их орудий повернулись в нашу сторону. Вы, наверное, заметили, что я поместил наш поврежденный борт под себя, чтобы мы смогли уничтожить как можно больше врагов, прежде чем они доберутся до нас.

— Значит, ты все-таки не сошел с ума, старая добрая Индейка. Задай им жару.

"Хеллрейл" выстрелил еще трижды, и каждый раз Шон наслаждался ошеломляющим уроном, который они наносили врагу, хотя и не мог ничего видеть, так как обзорный экран был разбит, но также понимал, что они были легкой добычей. Индейка получил несколько сильных ударов, и он знал, что Боло сможет выдержать еще один или два. Он почувствовал, как генерал напрягся после последней ударной волны, и услышал его стон.

— Генерал, это Рыбий Мальчик. Вы меня слышите?

— Конечно слышу, — слабо простонал Чо. — Меня только что избили до полусмерти, но я не глухой. Что, черт возьми, происходит? Похоже, ты все испортил.

Еще одно попадание потрясло Боло, и Шон понял, что броня превратилась в шлак. Индейка доложил:

— Этот удар уничтожил "Хеллрейл", сэр. Следующий нас прикончит.

Шон объяснил ситуацию своему командиру, и, к его удивлению, генерал начал смеяться.

— Вот что я тебе скажу, Рыбий Мальчик. Индейка - чертовски хороший шахматист. В любом случае, моя смерть не беда. Но жаль, что такой щенок, как ты, должен уйти. Из тебя самого со временем мог бы получиться неплохой игрок.

Голос Индейки звучал взволнованно:

— Оставшиеся три Боло! Они приближаются к нам! Враг отступает!

— Сынок, — обратился генерал к лейтенанту. — Как насчет того, чтобы взобраться на мое кресло и достать бутылку скотча из отсека по правому борту?

Шон чуть не рассмеялся:

— Да, сэр! — и сделал это, несмотря на мучительную боль в боку.

— Генерал Чо? — спросил он, протягивая ему уже открытую бутылку. — Не хотите объяснить мне, что только что произошло?

— Все очень просто, сынок. Я бы никогда не пошел в бой с Боло, который не может победить меня в шахматах. Когда я играл во все эти игры с Индейкой, вот здесь, я...

— Программировали его думать!

— Вот теперь ты начинаешь понимать. Но дело не только в этом. Мне пришлось научить Индейку мыслить нестандартно.

— Все эти новые правила...

— Все это дерьмо собачье! Эти кездаи по-настоящему сообразительны и умеют разгадывать, что мы собираемся делать, еще до того, как мы это сделаем. Мне пришлось научить Индейку мгновенно принимать решения и моментально делать то, что невозможно предсказать, даже если это противоречит правилам. Пока сначала он вел себя как тупая индейка с птичьими мозгами, и враги подумали, что он выбыл из борьбы. Затем, когда он упал, перевернулся и отключился, они решили, что с ним покончено. Они так и не догадались, что он выцеливает их чертовым "Хеллрейлом", чтобы выбить их с поля боя.

— Кстати, Индейка, я бы сказал, что после сегодняшнего ты заслужил имя Таркус.

— Ну, вообще-то, генерал, — ответил Боло. — Я думаю, что остановлюсь на Индейке. Это... нетрадиционно.

Все рассмеялись.

— Индейка - это Индейка! — провозгласил Чо.

— Еще кое-что, генерал, — сказал Шон.

— Что это, Рыбий Мальчик?

— Не могли бы вы передать мне скотч?

Джей Стивен Йорк и Дин Уэсли Смит — Небо рушится

Секция первая

СОБЫТИЯ В ДВИЖЕНИИ

[exclamdown][15]

Один

Я родился.

Когда мои личностные программы впервые интегрируются с остальными моими системами, я получаю воспоминания, мои и в то же время не мои, о месяцах сборки и тестирования, предшествовавших этому моменту, каждое из которых было тщательно записано и запротоколировано моими различными подсистемами, а до этого — компьютерами сборочного цеха. Удивительное ощущение — вспоминать каждую деталь своего собственного творения, от закладки дюрахромового киля до окончательной установки моих 90-мегатонных "Хеллрейлов", которые уже прошли испытания на полигоне Уайт Сэндс.

Я открываю другой файл и вспоминаю эти тесты. Если уж на то пошло, я могу проследить историю каждой пластины и заклепки в своем существе до места их происхождения. Новизна всего этого отвлекает меня на 0,027 секунды.

Но это, это момент моего рождения. С активацией моего личностного гештальта я становлюсь чем-то большим, чем просто сумма запчастей. Я — подразделение R-0012-ZGY Бригады "Динохром", Марк XXXIV, из древнего и гордого рода.

Я — Боло.

Сборочный цех запускает обширную программу из 1,2 миллионов диагностических команд через сервисный порт моих систем, на выполнение которой уходит целых пять секунд. Я использую это время для сканирования окружающей обстановки.

Стены сборочного цеха надежно защищены от моих датчиков дальнего действия, и на то есть веские причины. Детали нельзя выносить с завода General Mechanics Bolo, чтобы они не могли попасть в руки врага. Вместо этого я сканирую свое окружение в более ограниченном оптическом и звуковом диапазоне волн.

Сборочный цех едва вмещает мою девяностометровую длину, его хирургические белые стены увешаны выдвижными лесами и мостками, с которых бригада техников в касках с большим интересом наблюдает за моими успехами. Женщина-техник улыбается в сторону датчиков моей башни "А" и машет рукой. Я выполняю последние шесть тысяч диагностических процедур за то время, пока ее пальцы поворачиваются на тридцать градусов по дуге. Спектральный анализ показывает, что ее кольцо изготовлено из того же эндурахромового сплава, что и пластины моего корпуса.

Диагностика выявила и изолировала семнадцать незначительных неполадок, ни одна из которых не является критической, все в пределах возможностей моего бортового саморемонтного механизма. Я получаю зеленый сигнал "идти" , и кабель отсоединяется от моего корпуса. Я закрываю служебный сервисный порт и прогоняю свои основную и вспомогательные башни по всему их радиусу действия.

Приятно впервые подвигаться.

Я отмечаю, что на мои пусковые установки "Хеллрейл" установлен ингибитор команд, и что они скрыты от посторонних глаз шестидесятиметровым брезентовым пологом, туго перетянутым шнуром — логичная мера предосторожности, но, тем не менее, ограничивающая.

Из скрытых динамиков звучит боевой гимн Бригады "Динохром", и огромная дверь передо мной раздвигается посередине, открывая золотистый луч солнечного света.

Я подаю частичную мощность на свои приводные системы и продвигаюсь к дверям. Зрители в сине-золотых комбинезонах General Mechanics выстраиваются вдоль керамобетонного подъездного пути, выходящего