Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– Вам хочется думать, будто она в беде, сэр. А это не так.

В Маркусе что-то дрогнуло от нетерпения. Он почувствовал, как тяжелеет взгляд.

– То есть?

Ярдем дернул ухом, звякнули серьги. Он вновь взялся за кружку, но не успел поднять: Маркус накрыл ее ладонью и прижал к столу:

– Я задал вопрос.

Ярдем отпустил кружку:

– После Эллиса, сэр, вы жаждали мести.

– Я жаждал справедливости.

– Называйте как хотите. – Ярдем не давал сбить себя с толку. – Я был тогда с вами. Не так, как сейчас, но я видел. Видел, как все происходило. Вы не просто убили Спрингмера. Вы все спланировали и выстроили заранее. Сделали так, чтобы он видел подступающую смерть, понимал исход и ничего не мог поделать. И после его смерти вы ожидали, что теперь будет лучше. Как раньше. Вы не из глупцов, но вам казалось, что справедливой расплатой можно вернуть былое. А оно не возвращается.

– Хочется верить, что эти рассуждения хоть к чему-нибудь ведут, – произнес Маркус. – Потому что обычно ты не вытаскиваешь Алис и Мериан из могилы ради пустой болтовни.

– Именно так, сэр, – ответил Ярдем без малейшей виноватости в голосе. – Я говорю, что вы убили Спрингмера не просто потому, что он заслуживал смерти. Вы надеялись на избавление от прошлого.

– Опять твои религиозные…

– А теперь вы надеетесь на то же, только из-за Китрин, – продолжал Ярдем, отказываясь молчать. – Из-за девочки, некогда брошенной на милость немилостивого мира. Мы ей помогли тогда. Ненависть не принесла вам утешения, и в глубине души вы надеялись, что его принесет любовь. Теперь Китрин бель-Саркур спасена, а избавления по-прежнему нет. Поэтому вы пытаетесь уверить себя и окружающих, что Китрин по-прежнему надо спасать. А спасать ее не нужно, сэр. Она сама справится.

– Я не собирался ей служить, – напомнил Маркус. – Я хотел уйти. Это ты настоял, что нам надо вернуться. Ты.

– Верно. Но тогда мы были ей нужны.

– Нужны не в той роли, как сейчас?

– Да, сэр. Не в той роли, как сейчас, – подтвердил Ярдем тихим мягким голосом. Уж лучше бы кричал. – У нас стабильная работа за приличные деньги. Крыша над головой, еда. Мы ведь этого и хотели.

– Мы целыми днями занимаемся тем, что отбираем у хозяев кров, выбрасываем людей на улицу. Разве это нормальная жизнь?

– Бывало, мы людей убивали. Так что сейчас еще неплохо.

Маркус встал из-за стола. Бой барабанов во дворе усилился и смолк. В наступившей тишине ответ вышел громче, чем хотелось:

– За свою выпивку сам заплатишь.

– Да, сэр.

Неверными шагами Маркус направился к выходу, широко раскрытые глаза ничего не видели. Посетители харчевни расступались перед ним, словно чувствуя, что лишнее слово способно довести до беды.

Снаружи вечернее солнце уже красило облака в алое и золотое – цвета крови и монет. Небо из-за этого казалось более синим. Маркус свернул к северу – к главному рынку и кофейне, к казарме и конторе банка. Кукольники теснились на всех перекрестках, стараясь привлечь внимание прохожих и заработать побольше медяков. Ярость Маркуса из раскаленной добела превратилась в тупую и ноющую; он остановился рядом с кукольником, который без затей пересказывал известную всем историю ясурута Грошика. Главная марионетка, искусно разрисованная чешуйками, в руках искусника двигалась так, будто выказывала собственные чувства, – впрочем, из них Грошику требовались лишь удивление, ярость и раскаяние. Когда герой бросил жену и ребенка в колодец, Маркус опустил медяк в кошель кукольника и пошел дальше.

Вечно все сводится к одному. Кровь, смерть, бессмысленная жестокость. В сценках про Грошика жена с ребенком потом возвращались в роли карающей силы, но и тогда все кончалось муками и смертью ясурута. Никакого примирения. И ни малейшей надежды вернуться в прошлое и отыскать то, что утрачено. Вот какой сюжет устроил бы Маркуса. Но даже такой исход показался бы неубедительным.

Из чувства противоречия Маркус попробовал вернуться к былому замыслу. Хороший конь, горсть монет в дорогу – этого хватит, чтобы добраться до Карса. Там в квартале для первокровных можно снять комнату или взяться за необременительную работу – никто его и не опознает. Наверное. Отыскать в городе Медеанский банк будет легче легкого, а дальше прикинуться нищим и ждать, пока Китрин зайдет или выйдет, и тогда…

Остановившись у поворота в проулок, он сплюнул. А ведь еще утром план казался вполне годным.

Небольшое приземистое здание, стоящее через дорогу от тренировочной арены для боев, служило казармой, хотя изначально строилось для другого. Следы прошлого виднелись здесь повсюду. Отверстия в стенах, где прежде крепились некие механические устройства, заделаны камнем другого цвета. Балка с восточной стороны крыши почернела от стародавнего пожара. Несколько зарубок на камне, одна над другой, показывали рост уже никому не известного ребенка. То ли школа, то ли переполненный дом, где одновременно жили с десяток семей. В зимние дни здание отапливалось печью для обжига кирпичей – настолько древней, что металлические части истерлись почти до толщины холста.

Люди внутри – отряд Маркуса. Частная стража Медеанского банка. Днем здесь почти никого не бывало, все собирались только к вечеру – после работы или развлечений. Натягивали гамаки или разворачивали походные постели и спали в общей комнате, защищенные от ветров и непогоды. Сейчас здесь сидел лишь тимзин с бурыми чешуйками, которого никто не называл по имени. Паренек, слегка повзрослевший с тех пор, как Маркус взял его на службу.

– Все в порядке, капитан?

– Кроме продажного и прогнившего мира, да, – ответил Маркус, и парень засмеялся, будто услышал шутку.

Маркус взвалил на плечо скатанную постель и взобрался на крышу. Случайный голубь, шарахнувшись от дверцы люка при его появлении, взмыл в небо. Маркус расстелил тюфяк и улегся на спину. Облака на глазах из белых превращались в серые, небо медленно темнело. С улицы и из казармы долетали голоса. Мысли Маркуса возвращались к Алис и Мериан – к его семье и к тем временам, когда он был совсем другим человеком, еще способным иметь семью. Он вспоминал темные волосы Алис с нитями седины. Продолговатое лицо Мериан, чуть сердитое с самого первого мига жизни. Ее смех в колыбели. Вспоминал, как прикасался губами к коже жены на изгибе между шеей и плечом. Блестящий молодой полководец и воитель, верховный маршал законного наследника короны – Лиана Спрингмера. Жаждавший тогда изменить весь мир.

Уже больше десятка лет, как Алис и Мериан перестали