Королевская кровь - Дэниел Абрахам

В полной темноте крышка люка вновь открылась. Маркус даже не взглянул – он знал, что это Ярдем. Тралгут, скрестив ноги, уселся рядом:

– Пыкк про вас спрашивала, сэр. Желает знать, по какой причине купленные вами вещи лежат на банковском складе.

– Потому что я начальник стражи в банке.

– От вас это прозвучит убедительнее.

– Если она не хочет таскать их на улицу сама, то не важно, что там за причина.

Ярдем усмехнулся.

– Что? – спросил Маркус.

– Я ей так и сказал. Перспектива ее не заинтересовала.

– Ужас, а не женщина.

– Именно.

– Впрочем, у меня бывали начальники и похуже.

– Значительно хуже, сэр.

– Верно.

Голубь – тот же самый или его собрат – спланировал на угол крыши, оглядел двоицу одним черным блестящим глазом, затем другим.

– Ну что ж, Ярдем. День, когда ты сбросишь меня в ров и примешь отряд?..

– Сэр?

– Еще не настал.

– Буду знать, сэр.

– Как ты думаешь, вышел бы из Мериан хороший банкир?

– Трудно сказать, сэр. Если бы она так решила, то, думаю, получилось бы.

– Нужно поспать, завтра с Пыкк разбираться.

– Да, сэр. И еще. – Ярдем кашлянул, словно где-то прогрохотал дальний гром. – Если я зашел слишком далеко…

– У тебя должность такая – заходить слишком далеко. Когда надо, так и делай. Остальные передо мной слишком уж трепещут. Ну, кроме Кита.

– Приму к сведению, сэр.

Ярдем встал и неслышно вышел. Луна спряталась за облаком. Стали видны звезды – вначале одна, следом несколько, затем огромное, не вмещаемое сознанием число. Маркус смотрел на них, пока мысли не начали скользить расслабленно сами по себе. Тогда он плотнее завернулся в одеяло. Капризный ветерок донес до него запах жареной свинины, покружил и улетел.

Когда нахлынул знакомый кошмар, вполне ожидаемый, все происходило почти как раньше. То же пламя, те же крики, маленькое бездыханное тело на руках. Только на этот раз в огне сгорали три фигуры. До самого пробуждения Маркус так и не понял, кто был третьим – Китрин или он сам.

Китрин

Готовясь к первому в жизни морскому путешествию, Китрин ожидала немало трудностей: морская болезнь, тесная каюта, страх от осознания того, что твоя жизнь зависит от способности корабля оставаться на плаву и ты ничего не можешь с этим сделать. Все оказалось правдой, хотя по большей части не такой уж неприятной. Китрин не переставала удивляться тому, как много покоя давало ей принудительное безделье. В любой час дня и ночи можно выйти на палубу, облокотиться на планшир и разглядывать волны или тонкую береговую линию, исчезающую вдалеке. Заняться было нечем, от нее ничего не требовалось. Пожелай она скорее очутиться в Карсе или, наоборот, вернуться в уютные комнаты над конторой банка – это ни на что не влияло. Через некоторое время Китрин обнаружила, что попросту наслаждается каждым мигом.

Утопленцев она увидела одной из первых. Вначале показалось, что водная синева посветлела. Затем под волнами что-то мелькнуло – то ли бревно без коры, то ли бледная рыба. Потом стало видно обнаженное тело мужчины из первокровных, который равнодушно глядел вверх, на небо. Раздался смешливый возглас моряка, за спиной у Китрин послышался топот – матросы подбежали к борту. Утопленец был не один: Китрин разглядела женщину рядом с ним, за ней другую, а потом вдруг появилось сразу множество тел, в один миг море заполнилось людьми. Руки и ноги их двигались медленно, будто в такт водным токам. Вот утопленец всплыл прямо под тем местом, где она стояла: юный, почти мальчик, тонкий и угловатый – то ли подросток из первокровных, то ли цинна. Черные глаза остановились на Китрин, юноша медленно улыбнулся.

– Утопленцев раньше не видели, магистра? – спросил Барт.

Китрин даже не заметила, как он подошел.

– Видела одного, в Ванайях. В канале. Не так, как здесь.

– Обычно плавают не такой толпой. Нам повезло стольких сразу увидеть.

Один из моряков с криком прыгнул за борт. В тот миг, когда его тело коснулось воды, утопленцы камнем ушли ко дну. Исчез и юноша, глядевший на Китрин. Хохочущий моряк попытался нырнуть вслед за ними.

– Осел, – почти без выражения произнес Барт.

– Почему утопленцы так боятся?

– Они медленные, вне воды совсем слабые, да еще голые. Моряки ради дурной забавы иногда устраивают на них охоту, да и береговые жители тоже, – ответил Барт. – А утопленцы такие же люди, как все. Если видят угрозу, пытаются уйти. Даже рыбы так делают.

Китрин кивнула. Взглянув на ухмыляющегося моряка, которого товарищи уже вытаскивали из воды, она решила до конца путешествия держаться от него подальше.

* * *

Карс. Белые меловые скалы тянулись перед глазами полдня, и лишь затем показался сам город над берегом, как белоснежный ледник. Даже море сделалось более бледным, а подернутое дымкой небо утеряло часть синевы. Первым признаком человеческой жизни – или, скорее, жизни тех двенадцати рас, что селились над водой, – стали рыбацкие суда. Небольшие и черные, одни спешили к скалам, другие направлялись к северу, к мелким городкам у самой воды.

Прибрежный Карс, строго говоря, не был портом. Он стоял на северном конце драконьих дорог, над самым морем. У подножия скал громоздились огромной цепью причалы и пристани, однако редко кто ими пользовался: владельцы товара предпочитали дойти морем до края скалистой гряды, а оттуда по земле довезти груз до Карса. Китрин и другие пассажиры, не имеющие груза, кроме легкого багажа, сошли на берег у пристаней и по крутому склону поднялись в город. При виде старых дорог, некогда прорубленных вдоль того же склона, но давно разъеденных временем, Китрин не могла отделаться от тревожного чувства: мел, по которому она сейчас ступает отвыкшими после морской качки ногами и частицы которого оседают на ее подоле и обуви, тоже когда-то раскрошится и тропа станет непригодной для хождения. Хорошо бы, чтоб не сегодня.

На верху скального обрыва дорога, сворачивая к востоку, превращалась в череду широких железных ступеней, которые вели к большой огороженной площади и дальше к городу. Если дорога задумывалась как средство изумить идущего, то замысел вполне достигал цели. Глазам путника представала башня Вечернего совета в десять этажей, сооруженная из гладкого камня. На верхнем этаже виднелись с каждой стороны по двенадцать окон из цветного стекла –