Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов

При поступлении в корпус требовалась клятва. Двойная. Мечом, перед родом Хун, и дыханием – перед Канцелярией Двух Печатей. Это связывало военную и дворцовую вертикаль без взаимного подчинения – только взаимная ответственность.

Также были выставлены редкие узлы-сторожа на драконьих жилах. Представители семьи Хун начали расставлять по территории страны сеть камней-слухачей – туманные обелиски в храмах и на перевалах. Они “слушают” дрожь земли. Если где-то шевельнётся древняя плоть, то в столице тут же вспыхнет холодный огонь в “Зале Безмолвия”.

Также младшая супруга Императора вела Карту Тишины – артефактное полотно, на котором тонкой киноварью отмечены “спящие пасти”. Доступ к полотну только у супруг Императора и начальницы гвардии, которой числилась третья жена Андрея – Соль Хва.

Представители семьи Хун не гонялись за блеском. Они ковали мало, но верно. Артефакты для гвардии, что не дают силу, а закрывают брешь… Щиты-“сдержки”, что глушат волны страха… Кинжалы-“узелки”, что перерезают ложные сны, если чудовище бьёт по разуму… Вся сталь подобных изделий помечена немой руной. Так как она не звучала, пока её не держал тот, кто дал клятву дыханием.

Также был введён Суд Военных Клятв. И если благородный дом уличён в подкупе хоть какого-то гвардейца – дело не шло в гражданский суд. Его принимает Суд Военных Клятв при младшей супруге Императора. На слушании присутствуют две печати. И любая ложь заставит тень обвиняемого отстать от тела. Её видят все. Этого оказалось достаточно для того, чтобы “воспитать” пару особенно ретивых родов.

После всего этого и появился слух про “Малых императриц”. Так их начали видеть. Название родилось само. “Малые императрицы” – не в смысле ранга, а в смысле режима доступа. Любое ходатайство “к Императору” на деле идёт к ним двоим. Любая награда за заслуги против “древних угроз” или “Защиты Поднебесной” проходит именно через их руки. Любой намёк на “пусть государь услышит” упирается в две печати.

Благородные дома быстро поняли, что вести переговоры с советом – это про налог и дорогу… Переговоры с “малыми императрицами” – это про выживание рода, когда над родовым уездом заползает тень. Отсюда появилась и новая дисциплина. письма писали без украшений и чётко. Где дрожит земля… Кто видел “сухой снег” летом… Как воют псы в полдень…

Вместо взяток – вклады в арсенал. Бруски редкой руды… Ткань для обмундирования гвардейцев… И даже масло для ламп в Зале Безмолвия… Это стало новой модой. Дарить не золото, а вещь, что стоит тишины.

………..

Немного погодя в столицу прибыло посольство трёх благородных домов. Якобы они хотели “поздравить” младшую императрицу редкими винами и намекнуть на должности. Хун Линь приняла у них дар… И отдала его в казённый погреб, заверяя актом:

“Пойдёт на обряд очищения залов”.

Взамен вручила им маршрут-карту, где именно их обозы будут обязаны разворачивать фонари в “немой час”, чтобы не будить камни-слухачи. Подарок превратился в инструктаж. Так что послы уехали слегка бледные, потому что поняли, куда пришли.

В дом семьи Ло пришёл свиток:

“У нас дети видят в колодцах луны на дне.”

Старшая императрица тут же поставила малую печать, и свиток “зазвенел”. Она не звала для решения этого вопроса Андрея. Она послала группу мастеров из сект, под руководством старейшин, а в Хрониках появилась заметка:

“В таком-то уезде проведён обряд успокоения воды.”

Благородный дом, правящий там, прислал в столицу котёл чистого Небесного железа – не как “подкуп”, а как благодарственный вклад. И – да, их просьба “о льготе на мост” теперь выглядела вполне прилично и прошла через совет без скандалов.

Затем канцелярия Двух Печатей перехватила попытку “протащить” к Андрею просьбу с фальшивыми нитями имени. Когда свиток проверяли, ткань свитка треснула, и в Зале Безмолвия загорелся артефакт молний. После чего на Суд Военных Клятв вывели троих – двух писцов и одного посыльного знатного дома. Тень посыльного осталась стоять на месте, когда он сделал свой шаг. Дальше всё произошло достаточно быстро. Провинившийся род принёс публичное извинение и обязался поставить к зиме шестьдесят щитов-сдержек для уездных гарнизонов. Тема была закрыта.

Именно поэтому, чтобы не зависеть от капризов благородных домов, две супруги Императора распределили сферы и не переходя черты границ влияния друг друга. Ло Иньюй – письма, обучение, договоры с сектами, хроники, ритуально-правовые рамки, акты о клятвах дыхания, порядок двух печатей… А Хун Линь – гвардия, арсенал, карта тишины, суд клятв, инфраструктура безмолвия. В которую входили все эти лампы, камни-слухачи, склады «немых» трофеев…

Они никогда не спорили публично. Если взгляд не совпал, то у них был третий час. Раз в десять дней, когда дворец затихал, и на его территории не раздавалось ни музыки, ни даже шагов многочисленных слуг, две их печати ставились на один пустой лист. По нему становилось видно, если узоры сходятся – решение принимают немедленно… Если нет – откладывают до следующего Третьего Часа… Именно так даже двор быстро понял, что раскачать их врозь было просто невозможно.

Тем более что теперь, доступ к Императору стал полноценным ритуалом, а не интригой. Никаких “через троюродного дядю” больше не существовало. Только через две печати. Воздаяние мерялось тишиной. Оценка родов шла не по пышности даров, а по тому, сколько ночей спокойно спит их уезд или даже провинция.

Даже процесс наказания был проработан весьма эффективно. Никто никого не рубит прилюдно. Но тень, отставшая от тела, и обязанность поставить щиты-сдержки были позором хуже кнутов.

Их слово – не указ, но дверь. Совет оставался “править”, но именно две молодые супруги Императора теперь решают, доходит ли чьё-то слово до Небесного Меча. И это была новая валюта столицы Поднебесной.

Именно благодаря этой своеобразной системе, Андрей почти не появлялся при дворе. А когда возвращался – без свиты, иногда с ожогом на ладони и глиняной запечатанной чашей в руке, его встречали с радостью и рассказами о проделанной работе. А не про какие-то глупые интриги, которыми обычно в таких местах занимаются скучающие молодые девушки. Тут же им скучать было просто некогда.

Старшая супруга тут же забирала чашу в Хранилище Немых Трофеев. Там находилось всё, что нельзя называть, пока оно живо.

Младшая – переводила гвардию в ночной строй, пока в столице на миг гуще воздух. Ведь даже сюда последствия его схваток дотягивались тонкой нитью воздействия на линии Ци.

А утром “Хроники”, прямо возле