Новая ответственность - Хайдарали Мирзоевич Усманов
– Твой путь только начинается. Докажи, что ты достойна его пройти до конца. И тогда Поднебесная сама признает тебя.
После этих слов в зале воцарилась тишина, но на сей раз она была уже иной – наполненной предчувствием перемен. Когда слова Андрея прозвучали и стихли, а вслед за ними – мягкая, но острая, словно полированное лезвие, речь Цзяолин, Соён словно лишилась почвы под ногами. Всё её тело напряглось, дыхание перехватило, а сердце билось так сильно, что она чувствовала каждый его удар в висках.
Она ожидала холодного равнодушия. Ожидала, что её слова оставят Андрея таким же непоколебимым и далёким, каким он был в её памяти. Но случилось иное. Он увидел её. По-настоящему увидел. И это простое признание перемен внутри неё ударило сильнее любого унижения, которое она когда-то испытала, и любого похвального слова, что ей бросали в доме Хваджон.
“Он сказал, что я изменилась…” – Мысль закружилась в её голове. Соён вдруг поняла, что именно этого искала все последние месяцы, что каждый шаг её борьбы, каждое преодолённое препятствие, каждый день, когда она не позволяла себе пасть духом, всё это было для того, чтобы доказать – не другим, а самой себе – что она больше не та, что пряталась за стенами дома, кичась чужим положением.
И Андрей это заметил. Тот самый человек, чей взгляд когда-то прожигал её гордыню и показывал её ничтожность. Гордость наполнила её грудь, теплом и дрожью. Но в то же время страх холодной рукой сжал горло. Она ясно осознавала, что признание Андрея и Цзяолин – это не подарок и не награда. Это вызов. Это клеймо ожиданий. С этого момента у неё не будет права на ошибку, ведь если она оступится, то не только потеряет его уважение – она предаст саму себя, ту новую, что только начала рождаться.
“Сердце пути – это огонь…” – Слова Цзяолин звенели внутри, и Соён чувствовала их в полной мере. Да, у неё есть огонь. Но хватит ли у неё силы не дать ему сжечь всё дотла?
Она немного нервно сжала пальцы, так крепко, что ногти впились в ладонь. В груди, помимо страха, закипало ещё нечто – острое, жгучее желание. Желание доказать, что она способна. Не разово, не вспышкой, а снова и снова. Доказать, что она может стоять рядом с ними, с этими двумя – Андреем и Цзяолин – не как просительница, не как тень прошлого, а как равная.
В её сознании начали всплывать образы соперниц. Ло Иньюй – возвышенная и непостижимая, словно небожительница. Хун Линь – холодная, но от этого только сильнее притягивающая. И Соль Хва – та, что уже имела право находиться рядом с Андреем, потому что шла с ним в реальных битвах и делила с ним опасности.
Соён стиснула зубы. В её душе горела зависть, но уже не отравляющая, а та, что превращается в топливо. Она не позволяла себе ненавидеть – вместо этого обратила яд зависти в стремление:
“Я тоже смогу. Я не уступлю.”
Она впервые за долгое время ощутила ясность. Ей не нужно было больше прятаться за интригами семьи Хваджон, искать защиты или оправдания. У неё появился другой смысл. Идти вперёд, потому что только путь докажет её истинную ценность. И вместе с этой ясностью пришло новое чувство – тяжесть. Она понимала, что именно сейчас её внутренний огонь приняла Поднебесная. И это значит, что дальше будет только труднее, только выше стены и опаснее пропасти. Но отступать уже нельзя.
И где-то глубоко, почти на краю сознания, зародилась ещё одна мысль, почти крамольная:
“Если даже Андрей признал меня… Может быть, однажды он посмотрит на меня не только как на ту, что изменилась. Может быть… Когда-нибудь…”
Она сама испугалась этой мысли и тут же оттолкнула её прочь, но искра уже упала в сердце. И эта искра могла либо стать пламенем надежды, либо – огнём, что сожжёт её до конца…
