Магия крови - Ник Перумов
«Они тебя обманут, дуралей!» – крикнула Ита, но Темный, конечно же, ее не слышал. Ему пообещали то, чего он жаждал более всего на свете!..
– Я согласен! – зарычал он. – Но если вы не сдержите слова, я уничтожу ваш залог, сожгу, как соломинку, как щепку!..
– Конечно-конечно! – закивала Молния так, что с локонов посыпались искры. – Сожги, величайший, если мы прогневаем тебя. Твоя сила беспредельна!..
– Да!..
«Боги и духи, какой же он hálfviti!.. Но я должна воспользоваться этим, я не могу упустить такой шанс. Конечно же, Темный нужен им лишь для того, чтобы вернуться внутрь Араллора и провести там свой обряд – как его, Посвящение? Вот и пусть верят, что обманули глупого бога, а с ним и глупую чародейку, пусть! Они все еще поплатятся…»
– Отныне мы станем помогать тебе во всем! – напыжился Камень. – Мы приступим немедленно! А самое главное – мы начнем сооружать ловушку, самую большую ловушку, что видел этот мир. Однако соорудить ее без твоей помощи, величайший, не выйдет, только вместе мы сможем одолеть твоих врагов…
– Приступайте, – прорычал Великий Темный и поднялся, нависая над многолюдием возле пирамиды. – Да будет с вами мое благословение!..
«А вот мне придется стать очень, очень-очень осторожной…»
* * *
Какое-то время – кажется, довольно долгое – Публия Маррона никто не тревожил. Все оставалось спокойно – насколько только может быть спокойна жизнь в свите вернувшегося к жизни Древнего бога.
Обязанностей «начальствующего над людьми Великого Темного» с него никто не снимал, но теперь люди были другие, уже не народ оазиса Хаттур, а все, кто только желал вступить в воинство, идущее отвоевывать для своего бога мир; Публий Каэссениус и сам не заметил, как сделался кем-то вроде префекта воинского лагеря, магистрата и наместника цезаря в одном лице. С раннего утра и до ночи к нему тянулся поток просителей, желавших провизии, денег, оружия, места в одном из наспех созданных отрядов, разрешения спора или обиды, ответов на глупые вопросы и так далее. Публий назначил с десяток заместителей, но поток не иссяк, разве что слегка упорядочился. День сменялся днем, ночь – ночью, тысячи лиц сливались в одно, голова кружилась от усталости; однако первый Ворон не был бы первым Вороном, если бы не нашел времени на действительно важные вещи.
Главное, что Шаарта осталась жива, что противостояние двух богов, едва не стершее с лица земли оазис Хаттур, не убило ее; что на его самовольство Великий Темный, кажется, не обратил никакого внимания; и что женщины оазиса, спрятавшиеся в общем доме, тоже остались живы.
В тот же вечер, когда к пирамиде в Хаттуре явился призрачный Дракон, приведя с собою всех Великих Хранителей, когда случилась в небесах короткая, но разрушительная схватка двух божеств, – в тот же вечер Темный покинул оазис вместе со своими приближенными, и Публий пошел за ними. Как так получилось, какими тропами их вел Древний бог – Публий не понял, но Костяной Лес они одолели уже к утру, выйдя к селениям, раскинувшимся у побережья Южного океана и севернее, вдоль русла реки Сет. Великая Закатная пустыня осталась по левую руку, а Сердце Пламени, огромная огнедышащая гора, скрылась из глаз, и о ее гневе напоминало лишь вечно лежащее над южным горизонтом сизое облако. Ветер здесь был по-прежнему сух, но пах уже не дымом, а морской солью.
Темный двигался на север, от одного большого селения к другому, скоро и неостановимо, точно приливная волна; он сметал привычную жизнь, разбивал ее в щепки, проливал кровь на алтарях нововозведенных пирамид – и звал, звал, звал всех за собой «на справедливую войну». И люди, подхваченные этим зовом, этим переломом реальности, тянулись за ним, а Публий, как мог, приводил всю эту массу народа к относительному порядку.
«Что я делаю здесь? – спрашивал он себя, падая без сил на походный тюфяк, раздобытый для него нынешним его не то слугой, не то ординарцем – смуглокожим подростком-сиротой по имени Реххи. – Что я делаю здесь, в свите этого бога, когда мои боги, Великие Хранители, – в противном стане? Что я делаю здесь, когда должен стоять под их знаменами?»
И сам себе отвечал: «Делаю то, что должен. Как и всегда».
При первой же возможности он поговорил с Шаартой. Орка молча выслушала его рассказ о незнакомке с молниями в волосах и о ее обещаниях, и в глазах Шаарты вспыхнула недобрая усмешка.
– Меня уже невозможно разделить с той сущностью, что слилась со мною, – спокойно сказала она. – Не верь этим сказкам, господин. Ты предупредил меня, и я буду готова. Я чую их близко, я видела их – сильные, очень сильные маги. Они сжимают кольцо, точно снежные волки вокруг быка. Будь осторожен, господин, они обязательно вернутся. Но за меня не тревожься: я знаю, как себя защитить.
Публий в этом не сомневался, однако дни тянулись за днями, а черноволосая соблазнительница так и не показывалась.
При другой возможности он попытался отправить весточку Ливию Астурцию. Маги Корвуса крайне редко пользовались портальными чарами сами, а вот донесения иногда им доверяли; впрочем, тоже при особых условиях, слишком уж сложным выходило нацеливание заклятий. Однако выбора у Публия не было – оставалось лишь надеяться, что послание дойдет, а у Ливия хватит кристаллов-преобразователей, чтоб его прочесть; сам-то Маррон сейчас не испытывал недостатка в силе: Великий Темный щедро делился ею со своей свитой.
Публий долго сидел глубокой ночью, составляя это письмо, стараясь вложить в несколько строк как можно больше, а составив – долго и тщательно вычерчивал на столе угольком магическую фигуру. Вычертив, положил письмо в центр, глубоко вздохнул и провел над обрывком пергамента раскрытой ладонью, направляя очищенную Великим Темным силу. Миг – и исписанный листок исчез в бело-голубой вспышке миниатюрного портала; письмо должно было отыскать Ливия Астурция, где бы он ни находился. Публию оставалось только верить, что все получится.
И продолжать делать, что должен.
Когда Темный добрался до Дехвахена, большого селения, почти что города в устье Сета, загадочные маги вернулись. Только на сей раз Публия посетила не молнийная брюнетка, а сереброволосая дева с голубыми, прозрачными, словно родниковая вода,
