Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

– Пусть так, – одернул Леон, – но есть ли способ снять проклятие Дардариэль?

Эйрена передернула плечами.

– У каждого проклятия свои способы избавления, но, зная Дардариэль, она бы не оставила лазейки, не минующей ее величия. Как и в моем случае, тут два варианта: либо Дардариэль сама сломает печать, либо ее отзовет Самигина.

– То есть либо молить о пощаде Дардариэль, либо смерть, – печально подвел итог Леон. – Не густо.

– Могу ли и я задать вопрос? – осторожно поинтересовалась Николь и, получив согласие Эйрены, спросила: – Неужели было так необходимо убивать странников? Разве они не смертные, которых вы поклялись оберегать?

– Ты права, ипостась Кроцелл. Странники – все те же люди, но, вернув память первой души, они пересекают грань с божественным, и в их глазах не остается ни капли прежней человечности… лишь презренный холод и высокомерие. Те, кто принял свою божественность и остался верен Дардариэль, не должны вновь вознестись, чтобы не повторить того, за что поплатились их первые ипостаси.

– С ваших слов это звучит как благословение, но стоит ли напомнить, что именно ваши союзники носят имена грехов, что калечат человеческую душу? – высказался с пренебрежением Викери.

– Грехи – это то, что свойственно людям, – осталась равнодушна к его замечанию Эйрена. – Богов издавна считают безгрешными созданиями, но это не так. Боги просто отказываются верить, что они такие же люди, как и дети Создателя, что не удостоились чести быть вознесенными. Но мы никогда не забывали этого. Мы стали отождествлять себя с пороками человечества, чтобы каждый раз напоминать себе, что мы остаемся людьми.

– Слабая мотивация, – пробурчал Викери.

– Можно я уже вырву ему язык? – раздраженно поинтересовался Малле у Эйрены. – Он у него такой же длинный, как и у Роновери.

Но Эйрена пресекла его возмущение взмахом руки.

– Не раньше, чем я услышу последнее условие.

Однако у Леона оставалось лишь одно требование. И оно было самым главным.

– Я хочу, чтобы вы отпустили моего отца, – и на всякий случай добавил: – Живым!

– Ничего не имею против последнего, но вот с первым возникнут небольшие проблемы.

– Прекращай говорить загадками! – потребовал Рэйден. – Что ты сделала с Этаном?

– Гласеа, будь добр, – попросила она беловолосого Греха.

Гласеа молча запустил пальцы в карман белоснежного пиджака, выудил маленький металлический кубик и, нажав кнопку на его торце, швырнул к подножью лестницы. Со звоном пролетев по ступеням, он остановился перед ногами ребят. Круглое отверстие на одной из граней открылось, выпуская в воздух скоп синей пыли. Голубые искры зависли в воздухе, проявляя бледное изображение.

У Леона сердце упало в пятки. Он узнал в изображении отца, запертого в прозрачной стеклянной капсуле. Измученное лицо, изрешеченное морщинами, что были совершенно ему не по возрасту, пребывало в блаженном спокойствии. Покрытые старыми шрамами и мозолями руки лежали на животе. Казалось, что он спал, но Леон не заметил, чтобы его грудь вздымалась. И в голову закралась пугающая мысль, пробуждающая вулкан ярости, что он пытался удержать спящим.

– Что вы сделали с ним?!

– Он еще жив, – успокоила Эйрена.

– Если можно так сказать, – усмехнулся Гласеа и взмахом объятой рунами руки вернул кубик себе. – Он находится в пограничном состоянии между жизнью и смертью. Жизнеспособность его тела поддерживается механизмом, что ты увидел в моем проекторе.

– Н-но почему он в таком состоянии? – Пораженная увиденным Николь начала заикаться.

– Важно не почему, а насколько, дорогуша, – омерзительно хихикнула Астарот. – Его душа отныне связана с душой Эйрены, и он будет пребывать в таком состоянии, пока она жива.

– Вы ведь не думали, что нам нужен был только клинок? – рассмеялся Малле. – Как и сказала Эйрена, нам нужен ты, Леон, чтобы совершить третье наказание небес, потому что именно в твоих руках клинок имеет большую силу – силу своего создателя.

– Таково наше условие сделки с вами, – улыбнулась Гремори. – Вы помогаете нам убить Дардариэль, а после Эйрена добровольно отдаст свою жизнь клинку, чтобы вы могли вернуть своего ненаглядного Этана Самаэлиса.

– Предпочитаю опустить первую часть условия и сразу перейти к финалу, – прорычал Леон, выхватывая клинок из сумки и наставляя на Эйрену. – Я просто убью всех вас!

Глава 20. Клятва, зримая богами

Эйрена даже не дрогнула при виде клинка. Она расслабленно откинулась на спинку трона и уставилась на острие. В сияющем из-под маски взгляде не было ни намека на страх.

А вот Грехи рефлекторно выхватили оружие, следя за каждым движением враждебно настроенных гостей.

Ситри зашипели, подобно диким кошкам, и обнажили острые клыки. Их глаза загорелись яростным пламенем, но как бы ни был силен страх, они в несколько прыжков оказались у подножья лестницы. На бледных тонких пальцах сверкнули металлические наперстки с тонкими короткими лезвиями.

Путь Леону преградила Астарот. Больше она не баловала гостей улыбкой. Вместо нее на лице залегла мрачная тень серьезности. Она наклонила голову, и смоляные вьющиеся пряди волос упали шторой перед глазами, но взгляда странница так и не отвела – напрягла кисти, и длинные ногти изогнулись в когти, что с легкостью разорвут плоть до самой кости. Изгибы небесных рун расползлись по бледной коже, наливая рубиновым сиянием глаза.

Плечом к плечу с ней встала Грех Зависти. Гремори изящным движением стянула охватывающий ее голень золотой браслет. От прикосновения он стал мягким и податливым, словно кнут, а оказавшись в руке, преобразился в тонкую острую леску с тяжелыми грузами в виде змеиных голов на краях.

Грех Гнева с усталым вздохом покосился на начинающуюся заварушку и закатил глаза, проклиная, что дискуссия пришла к подобной развязке. Пожалуй, ему было слишком лениво участвовать в ней. Он остался стоять на месте, хотя все присутствующие странники прекрасно понимали – присоединись он, и исход был бы предрешен, к радости одних и сожалению других.

Позицию невмешательства принял и Гласеа. Беспочвенное махание клинками ему наслаждения не доставляло. Он стал скрупулезно разглаживать складки на дорогой ткани пиджака, словно старался не замечать происходящего вокруг.

– Ну вот, кажется, примирительный торт подождет до следующего раза, – усмехнулся Малле и поднял кулак с зажатым в нем ножом. Он обратился к Эйрене: – Прикажете убить?

– Усмирить, – холодно поправила даймон.

– Жаль, – раздосадовано передернул плечами Грех Алчности.

В быстром замахе он занес руку с ножом, но когда отправил в полет, тот превратился в черные куски пепла, медленно затанцевавшие по воздуху.

– Испугались? – Страх в округлившихся глазах Николь и Викери стал подпитывать его ребячество. Это был театр одного актера: Малле стал заливаться надрывным хохотом и тут же мгновенно затих, глядя на ребят с пугающей коварной ухмылкой. – Ну и правильно!

Он щелкнул пальцами. Клинок вновь сверкнул в свете звезд, рассекая воздух с прежней скоростью, и вонзился в плечо Рэйдена, утопая в его теле по самую рукоять. Раздался испуганный неожиданностью вскрик Николь. Юная Аверлин подпрыгнула на месте, зажимая руками рот. От силы броска Кассергена повело назад, но он все же смог удержаться на ногах. Пальцы сжались вокруг тонкой рукояти, и, стиснув зубы в озлобленном оскале, Рэйден вырвал нож из тела.

Джоанна кинулась к брату. Зеленые глаза судорожно метались от клинка к обагренной кровью одежде. Несмотря на боль, Рэйден поднял голову и успокаивающе улыбнулся. Ему было приятно, что, даже зная,