Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

Эхо женской усмешки заставило Леона посмотреть в другую сторону. Джоанна сжимала окровавленными ладонями леску на шее, а из-за ее плеча выглядывали золотые глаза Гремори.

– Ох, как же быть, – смакуя каждое слово, протянула Гремори и натянула золотую нить на горле Джоанны. – Последние из рода Кассерген. Один бессмертен, вторая, напротив. Будет грустно, если род прервется на ней…

И с показательным превосходством она обожгла дыханием мочку уха и щеку бессферы.

– Раз его нельзя убить, то какая разница, сколько раз я воткну в него нож?

Малле рассмеялся и приблизил самодовольную рожу к лицу Рэйдена. Черный пепел в его руках преобразился в острое лезвие, и со всей силы Грех вогнал его в грудь даймона. Недостаточно близко к сердцу, чтобы на короткий промежуток отнять его жизнь, но достаточно, чтобы причинить нестерпимую боль. В громком рычании Рэйден стиснул зубы и с ненавистью уставился на Малле.

– Предполагаю, теперь мы готовы к переговорам? – улыбнулась Эйрена, словно не замечала, как соратники угрожают ее брату и потомку рода.

Она поднялась с трона и спустилась на одну ступень ниже. Пластины доспехов заскрежетали, нагнетая атмосферу, из которой впору было ковать клинки.

Викери без тени сомнения наставил меч на ослабленные тела Ситри, в то время как Николь выхватила клинок и прижала его к горлу Астарот. Последняя даже не пыталась сопротивляться: покорно сидела на полу и перебирала пряди серебристых волос детей.

– Отберешь жизнь наших друзей, и мы заберем жизни твоих, – пригрозил Викери.

– Я не желаю кровопролития, – сразу обозначила Эйрена и развела руки, указывая на обе стороны противостояния. – Теперь мы в равных условиях: у вас двое моих Грехов, у нас Данталион и последняя из моего рода. Выбор за тобой, Леон. Ты хочешь спасти отца, я хочу убить Дардариэль. Все очень просто, если хорошо подумать.

– Очень просто? – не сдержал нервную усмешку Леон. – Убить Высшую богиню – это, по-твоему, просто?

– Просто решиться на это, но пути простыми не бывают.

– И угрозами ты решила, что сможешь расположить меня к выбору?

Эйрена пожала плечами.

– Мы оба знаем, что ты не станешь жертвовать ими. Даже под гнетом ярости ты не сможешь одолеть меня, пока я сама того не пожелаю. Во мне сила даймона войны, в тебе – сферона истины. Мы находимся на разных ступенях, но, объединившись, сможем принести в этот мир порядок, такой, каким его задумывал Создатель.

Леон сжал кулаки. Его снедало изнутри отчаяние. Смерть друзей – непомерная ноша, которую придется нести на плечах до скончания дней. И хотя нить его жизни была соткана короткой, он не решился бы оборвать чужие судьбы своим эгоизмом.

В надежде отыскать решение он обвел друзей взглядом, однако в их глазах он увидел лишь страх того, что его отказ похоронит их здесь.

– Не ожидал от тебя подобного проявления слабости, Астарот, – брезгливо поморщился Малле, глядя на соратницу, покорно терпящую нож у горла.

– Это называется любовь, Малле, – вздернула подбородок Астарот. – Тебе никогда не понять, что это такое.

– Правда? – наигранно удивился Грех и похлопал кончиками пальцев по щеке. – Помнятся мне те времена, когда и я знавал это глубокое чувство. Но он все отнял!

Малле вырвал нож из груди Рэйдена и вонзил в плечо, наслаждаясь видом искореженного болью лица.

– О чем ты говоришь?

– Так он не поделился с вами? – улыбнулся Малле. Он поглядел на ошеломленную Николь и снова вернул взгляд к жертве своего гнева. – Ах, Рэйден, сколько же грязных тайн своего прошлого ты утаил от этих наивных детей?

– Объяснись! – потребовал Викери, рявкнув так громко, что его голос разразился громом в высоких сводах зала.

– Ох, это будет занимательная история, – хохотнул Малле, явно довольный его просьбой. – Жил однажды даймон, который так разочаровался в небесах и энрийской земле, что захотел отринуть свое существо и прикинуться смертным в ту пору, когда на землях бушевала страшная война. Сгорающий от ненависти к миру, он решил, что лучшим способом справиться с ней будет нести смерть там, где она уже посеяла зерно раздора.

– Замолчи, Малле! – прошипел Рэйден.

Но Малле, подхваченный вниманием слушателей, продолжил:

– Война приняла его с распростертыми объятиями. Люди души не чаяли в бойце, которого не берут ни стрелы, ни мечи. Тысячи жизней отняла его рука, не знающая пощады. И вот однажды герой нашего сказания оказался на границе, где трупы устилали землю, а зелень лугов превратилась в алые поля Самигины. Ведомый лишь приказом своего командира, он не чувствовал жалости ни к кому. Тогда же повстречалась ему девушка – невиданная красавица, отнимающая сердца своим взглядом и жизни своим мечом. Ее называли Птицей восходящего солнца. Любимица богов и своих воинов, но, к несчастью, обделена она была бессмертием. Столкнулись даймон и воительница в битве не на жизнь, а на смерть. Однако удача покинула ее в тот день: даймон пронзил ее своим мечом и оставил умирать. Был среди ее бойцов и человек, что добровольно отдал сердце в ее руки. Но судьба, уготованная каждому Великой Фуркас, несправедлива. Он не успел ее спасти. Птица восходящего солнца зачахла на его руках. И поклялся тогда этот воин перед богами, что найдет того, кто повинен в ее гибели, и отнимет жизнь его так же, как сделал тот с его возлюбленной.

В зале застыла мертвая тишина, прерываемая лишь ускоренным биением сердец и тяжестью дыхания. Пронзительные взгляды были направлены на Рэйдена. Даже Грехи пребывали в замешательстве. Не в силах вынести этого, даймон опустил голову и сжал губы. Он осознавал тяжесть своего прошлого, но не был готов к тому, что правда вскроется подобным образом.

– Не думал стать рассказчиком? – разбавил напряжение Викери саркастичным хлопаньем в ладоши. – Такой талант пропадает!

– Подумывал, – Малле нисколько не задела ирония в его голосе, – вот только мысли мои заняты были иным: каждое свое перерождение думал о том, как бы поизощреннее выпотрошить эту божественную тушку!

– Если ты надеялся, что твой рассказ заставит нас возненавидеть Рэйдена за содеянное, то ты ошибся, – прямо заявила Николь. – Монстр – не тот, кто совершил ошибки в прошлом, а тот, кто слепо продолжает их совершать!

– Глубокая мысль, но весьма неоднозначная, когда она касается тех, кто неугоден вам. Чего и следовало ожидать от ипостаси Кроцелл, – безразлично пожал плечами Малле.

– Я не хотел убивать ее, – еле слышно произнес Рэйден, не поднимая головы. Слова давались ему с трудом. – Ты и сам знаешь, что война не щадит даже богов.

– Да, не хотел, но убил! – Его тщетная попытка оправдаться разозлила Греха Алчности. – И в отличие от твоей вечности, моя не переродится, потому что у нее была лишь одна жизнь, которую ты отнял!

Малле вонзил еще один нож в Рэйдена, и тот издал сдавленный стон. Казалось, даймон уже смирился с болью, и лишь ритмично вздымающаяся грудь выдавала мучения.

– Я буду истязать тебя, пока не посчитаю, что ты смыл грех своей кровью! – рявкнул Малле ему в лицо.

– Остановись! Ты сам сказал, что была война, а она не обходится без жертв! – вмешался Леон и с надеждой взглянул на Эйрену: – Ты позволишь ему творить такое с братом?

– Он погубил тех, кого поклялся защищать, – сурово изрекла Эйрена. – Обычное оружие его не