Слезы небожителей - Эйси Джей Миллс

Рэйден обхватил лицо юноши дрожащими руками и прижался ко лбу.

– Леон, – тихо позвал его Рэйден.

Бело-голубой рисунок обрисовал тело даймона, сливая их общий свет в чарующий перелив, подобный северному сиянию. Он слышал, как бьется его сердце, как сумбурно мечутся мысли в его голове и все же пытался достучаться до запертого в них Леона.

– Я здесь.

Рэйден отстранился, но руки убирать не спешил. Он все еще боялся, что это может оказаться лишь наваждением. Однако Леон смотрел на него осознанным, пусть и слегка растерянным взглядом. Даймон поднял взгляд на юношу, и тот смог разглядеть в нем искренние слезы облегчения.

– Проклятые боги, – выдавил Рэйден. Голос надломился. – Глупый, безрассудный… Как вообще додумался до такого? Безумный!..

– Кто-то же должен вытаскивать твою задницу из пекла, – усмехнулся Леон и, поддаваясь наваждению, смахнул одинокую слезу с его щеки. – Ну и чего ты разревелся, словно несчастная барышня? Живой я! И дух Гастиона еще при мне.

– Не поверю, пока не узнаю наверняка.

Рэйден был как таран для высоких каменных стен, напирал, не давая сделать лишнего вздоха. Крепкая рука обхватила Леона за талию, подтягивая ближе, а пальцы запутались в волосах, не давая отстраниться. Он цеплялся за тело странника, как за спасительный якорь, опасаясь, что наваждение развеется дымкой, а вся его жизнь вновь погрузится в болото утраты и горя. Объятие становилось сладкой панацеей, излечивающей раны и затмевающей боль. Еще мгновение, и Леон бы утонул в этом теплом чувстве, если бы бдительный разум не напомнил, какие обстоятельства привели их к этому.

– Прекрати! – Леон слабо ударил ладонями в грудь Кассергена и смущенно опустил глаза. – На нас все смотрят…

Друзьям не впервой было видеть подобного рода заботу, а вот удивление на лицах Грехов заставляло испытывать неловкость. Малле, наблюдающий за развернувшейся сценой с изогнутыми волной бровями, брезгливо скривился и высунул язык.

– Ну и пусть глазеют. – Не сводя с Леона взгляд, Рэйден показал Малле два разведенных пальца с обращенной в его сторону тыльной стороной ладонью – успел нахвататься оскорбительных жестов в Англии. – Может, наконец узрят, как выглядит счастье.

– Идиот! – заорал Викери, и крепкий подзатыльник огрел Леона по макушке. – Сейчас нас меньше всего волнует это! Ты чуть себя не убил, кусок ты сумасбродного дерьма!

Леон не сдержал смех. Пожалуй, ради того, чтобы услышать, как Викери позволяет себя грязную брань, стоило разок откинуться!

– Вот же дурной, – закатил глаза Вик. – Чуть ноги не протянул и сидит смеется. Может, действительно стоит сдать тебя в лечебницу?

Леон не успел дать колкого ответа: едва он открыл рот, как на него стремительно налетели Николь и Джоанна. Юноша успел сбиться со счету, сколько раз они назвали его «глупцом» и «безумцем».

– Оставим ваши нравоучительные лекции, – прервал удушающие объятия девушек Леон. – Кажется, у нас с Эйреной остался один нерешенный вопрос.

Леон поднял с пола клинок. Глаза внимательно впились в чеканную надпись на белоснежном лезвии, и в них блеснуло едва заметное золотое свечение. Прикосновение к холодному эфесу должно было отзываться неприязнью после пережитого, но странника настигло иное чувство – успокоение, а следом за ним и тяжесть магии распалила в его разуме желание мести. Холодное и непоколебимое, как металл, который касался его кожи.

Леон спрятал клинок обратно в сумку и потер место, куда недавно упиралось острие. Неприятно саднило и щипало, но показывать открыто ощущения он не стал. Вместо этого он обратился к Эйрене:

– Будь по-твоему. Я согласен на сделку. Как ты и сказала, мне не убить тебя, пока ты сама не позволишь, и я не настолько глуп, чтобы не принять это во внимание. Но сделка будет основана на клятве. Я знаю, что клятва – это то, что ты не нарушишь, а потому могу доверять лишь ей.

Эйрена выглядела удивленной.

– Свою клятву я не нарушу – это правда, – согласилась даймон, – но не нарушишь ли ты свою?

– Я не даю обещаний, которые не готов выполнить, – уверенно заявил Леон. – В твоих руках жизнь моего отца. Разве это не достаточный повод для уверенности?

– Тогда подойди ко мне, Леон Самаэлис, – удовлетворенно произнесла Эйрена, протягивая ему руку. – Слова клятвы скрепит наша кровь, а Создатель и Небесная матерь станут ей свидетелями.

– Ты уверен? – настороженно поинтересовался Рэйден, ловя его запястье.

– Более чем.

Леон уверенно стал подниматься по ступеням. Спиной он чувствовал прожигающий взгляд Рэйдена, но не обернулся. Боялся, что усомнится. Леон не хотел, чтобы кто-то пострадал, не хотел, чтобы пострадал Рэйден. Однажды он уже увидел его смерть, и единственный способ не допустить этого стоял прямо перед ним.

Странник взошел на последнюю ступень и поднял глаза на Эйрену. Скрытое маской прекрасное лицо продолжало улыбаться ему без какого-либо злого умысла за душой. Почему-то Леон был уверен в этом.

Гласеа молча передал Эйрене нож. Та приняла его и, не сводя взгляда с Леона, сделала на ладони надрез. Ни один мускул не дрогнул, когда капли крови выступили на белоснежной коже длинной полосой. Она протянула рукоять ножа страннику. Самаэлис принял его неохотно – все еще сомневался. Уголок губы нервно дрогнул, когда холодное лезвие, обагренное чужой кровью, обожгло кожу, оставляя неглубокий порез.

– Этого будет достаточно, – холодно проговорил Гласеа и забрал нож из его рук.

Кожа, подобная нежным лепесткам лилии, обожгла свежую рану жаром, когда Леон принял руку Эйрены. От неприятного зуда странник скривился, однако даймон сильнее сжала пальцы, смешивая их кровь между ладоней.

– Какую клятву ты желаешь, чтобы я принесла тебе, Леон Самаэлис?

Леон твердо уставился в глаза, радужка которых походила на расколотые трещинами кусочки льда.

– Ни ты, ни твои Грехи не причинят вреда тем, кто мне дорог. Позабыв о вражде и личной неприязни, вы станете нашими союзниками и не заберете жизни тех, чьи перерождения не желают суда над небесами. – Леон нервно сглотнул слюну и добавил: – И пока клятва наша существует, вы сбережете мою жизнь от печати Самигины.

Эйрена пребывала под впечатлением.

– Я даю тебе свою клятву, – кивнула она. – Не познают горечи те, кто знавал любовь твою, и ощутят ярость богов те, кто решит принести беду к их ногам. Не знающие пороков своего прошлого будут невинны перед нами, пока грех не возымеет верх над ними, а душу твою мы станем оберегать, как собственную. Поклянись теперь и ты, Леон Самаэлис, что станешь союзником истины и не отринешь судьбу, что ведет тебя снова в небесные чертоги. Клинком, отмеченным смертью богов, твоя рука покарает ту, что принесла раздор в поднебесье и нарушила заповеди прародителей. Ты исполнишь договор – станешь третьей карой небес и, пока воля твоя будет сильна, принесешь покой в бессмертие души моей.

– Клянусь, – решительно заверил Леон. Оба разноцветных глаза засияли неестественным для них одинаковым светом.

– Да будет так! – Во взгляде Эйрены промелькнула искра торжества. – Создатель и Небесная матерь – свидетели нашей клятвы, и пусть покарают они тех, кто осмелится разорвать ее.

Кровь на их ладонях