Барон Семитьер: Мясорубка - Эл Полефф

— Но мигрантов прибывает в страну намного больше. Чем руководствуется этот психопат?

— Это я и пытаюсь понять. Впрочем, одна мысль есть. Я слышал, у фликов вашего уровня имеется информация обо всех организациях в столице?

Раффлз криво ухмыльнулся. В его взгляде читалась гордость за свою службу:

— Как говорится, “нет человека — нет досье”. Мы, действительно, знаем обо всем.

— Да-да. Наслышан. Как и о том, что к каждому досье есть пометка “Склонен к дыханию и сердцебиению”. Вы, наверное, жалеете, что не успеваете убирать ее из документов усопших? Впрочем, это неважно. Меня интересуют все политические и подпольные группы галльских националистов. Возможно нам повезет и наш маньяк окажется намного проще, чем следовало бы ожидать. Ну а сейчас, позвольте откланяться. Меня еще ждут дела. Как только у вас на руках будет то, что меня интересует, телефонируйте. Мой адрес на визитной карточке.

* * *

Когда Гведе Семитьер вернулся на проспект Гамбета, Роза уже успела разложить свои нехитрые пожитки и вовсю помогала Лютену с готовкой. Первым на появление своего нанимателя среагировала девушка. Отбросив со лба приклеившийся из-за жарко растопленной печи локон, она скромно потупилась в пол, вытянув руки по швам. Будто только что они с дворецким не хохотали над какой-то задорной шуткой.

— Мастер Семитьер, обед будет готов через полчаса. Простите, мы были уверены, что вы приедете немного позже…

Барон отмахнулся:

— Роза, прекратите это низкопоклонство. Дома вы можете называть меня просто по имени. Не учитесь у этого старого убийцы дурному чинопочитанию. И запомните: в моем доме действуют только два незыблемых правила, за нарушение которых я попросту выброшу вас прочь. Законы эти очень простые: не трогать мои инструменты и не умирать до получения заработной платы. Все понятно? Ну и отлично. К слову, обедать вам придется без меня. Я уезжаю в клуб. Лютен, дружище, приведи мой выходной набор инструментов в порядок. Как тебе доподлинно известно, мертвецы — те еще грязнули.

Гведе указал глазами на саквояж, после чего удалился в свой кабинет. Роза посмотрела на дворецкого:

— Наверное, вы очень уважаете мастера… Гведе. Он, конечно, говорил мне, что вас связывают дружеские отношения. И все равно, мне кажется, его иногда заносит до оскорблений.

Лютен усмехнулся:

— Голубушка, а в чем оскорбление? До того как я поступил на службу к госпоже Лаво, я действительно состоял в банде. Вы слышали о Нэн Руж? Нас еще называли “дьяволами из Детройта”. Или вы считаете, искусством ножевого боя я овладел в свободное от уборки время? Так что, да. Я действительно бывший преступник.

— Но вы одумались и бросили преступный мир?

— Почти. Однажды мы получили наводку на один фешенебельный особняк в Новом Орлеане. Его владелицей оказалась Мари Лаво. Королева Вуду. Близкая подруга ужасного Барона. В отличие от других “дьяволов” мне несказанно повезло — когда на наши головы свалились все возможные проклятия, я успел сложить два и два, после чего прибежал к госпоже Лаво с покаянием. Большого сердца женщина…

— О Легба! Ну конечно. А я, как всегда в этой истории, воплощение зла и мрака! — в гостиную вышел Барон, в честь выхода в свет нарядившись в бордового цвета фрак и черные брюки, заправленные в высокие сапоги для верховой езды. — Роза, не верьте этому пройдохе. Если бы не ваш покорный слуга, кормил бы он червей. Мария никого еще просто так не прощала. Но любовь, как известно, затмевает собой даже самые темные уголки души объекта чувств. Лютен, я буду в “Картье” на бульваре Распай. Сегодня там собирается презанятная компания для карточной игры. После обеда введи мадемуазель в курс ее обязанностей секретаря. Желаю приятного аппетита.

* * *

В бывшем центре искусств “Картье” было шумно. Разорившееся заведение предприимчивые дельцы довольно быстро превратили в казино для преуспевающих буржуа. Несмотря на то, что аристократия предпочитала более респектабельные места, нужды в состоятельных посетителях клуб не испытывал. Не в последнюю очередь — благодаря введению в обиход такого термина, как “спортивные карточные игры”.

Пройдя в дальний зал, раскрывающий свои двери только перед членами клуба, Барон тут же попал в водоворот горячей дискуссии. Зачинщиком ее, судя по всему, являлся некий корпулентный господин, известный обществу, как месье Жан Мантень. Мелкий чиновник почтовой службы, знаменитый своей тягой прослыть всезнайкой, страдал от игровой зависимости и слыл отчаянным спорщиком. И, конечно же, темой дня были кровавые убийства.

— Представьте себе, милостивые дамы и господа, этот нелюдь не просто убивает своих жертв. Он буквально перемалывает их внутренности в фарш, после чего начиняет им тело убитого, как хананеянка щуку, и выбрасывает его в людном месте! Да-с. Их уже находили даже на Сен Доминик и возле Университе! А наши жандармы, как обычно, сами роют себе могилу. Ставлю триста ливров, что они очередной раз сядут в лужу, заявляя, будто поймают маньяка еще до конца месяца. Да-с. Шутка ли, уже пять человек превратились в рыбу-фиш, а они все надувают щеки, трубя о собственной компетентности.

Как и всегда, когда разговор заходил о росте преступности, тему подхватила безымянная дама с веером в руках:

— Вот действительно! Куда смотрит жандармерия? Представьте, в прошлом году у меня из рук вырвали зонтик! И где? В самом центре столицы, на площади Звезды. И что вы думаете, мне сказал патрульный? Он заявил, мол, это хулиганская выходка, не более. И заниматься розыском какой-то ерунды они не намерены! Вы можете поверить в такое безобразие?

Посетители салона тут же единодушно поддержали пострадавшую от капель дождя мадам, вспоминая и наперебой рассказывая об аналогичных случаях “преступного и халатного бездействия жандармов”. Барон приложился к своей фляжке и заинтересованно подошел ближе к болтунам. Воодушевленный поддержкой, Мантень продолжил спич:

— Да-с! Точно вам говорю, жандармы сядут в лужу. Тем более, что за это дело уже взялись истинные слуги Всевышнего — Святейшая Инквизиция. Сир Ги Бергнар сможет изловить убийц гораздо быстрее. Вы не ослышались кровожад действует не в одиночку! Вы слышали последнее заявление прелата?

Публика вопросительно молчала, а чиновник, насладившись выдержанной театральной паузой, чуть ли не выкрикнул:

— Все эти трупы — результат ритуального убийства. Всем же известно, что именно таким промышляют франкмасоны! Во время своих богопротивных хананейских празднищ они приносят Сатане кровавые жертвы. Закалывают похищенных христиан остро отточенными отвертками и сосут их кровь!

Присутствующие в салоне дамы