Последний Герой. Том 4 - Рафаэль Дамиров

Они вошли в подвальное помещение. Стены были покрыты мшистым белым налётом, воздух наполнен затхлостью, словно впитавшейся навечно в старый бетон. Над головой висела одинокая лампочка, её слабый жёлтый свет едва рассеивал тьму, тускло колеблясь и отбрасывая неровные тени на стены и потолок.

В дальнем углу, скрытый полумраком, неподвижно высился плечистый силуэт человека. Он стоял неподвижно, как статуя, или, скорее, как тень.

— Убей его, — холодно и без колебаний приказал профессор Ландер, взмахнув рукой в сторону силуэта, жестом точно указывая цель своему подопытному.

Столяров не вздрогнул и не проявил эмоций. Он, не меняя выражения лица, медленно направился к неподвижному силуэту.

Глава 14

Подопытный приблизился к тому, кто неподвижной статуей стоял в углу. До него оставалось всего несколько шагов, когда вдруг Столяров, до того передвигающийся вялой и размеренной походкой, словно сорвался с цепи, сделал резкий рывок и в одно мгновение оказался рядом с фигурой противника. Но «статуя» в углу неожиданно ожила — отреагировала молниеносно.

Дирижер ловко увернулся, не давая ударам Столярова достигнуть цели, и в ту же секунду контратаковал, сокрушительно ударив ногой в живот нападающего. Столяров среагировал мгновенно, сумел слегка отпрянуть, но полностью погасить амплитуду мощного удара не удалось. Нога Дирижёра всё же задела его, отбросив назад. От боли он не вскрикнул, только выдох сбился на полутоне.

Чуть согнувшись, Столяров тотчас распрямился, но в этот момент Дирижёр уже подобрался вплотную, мгновенно схватив его за горло. Рывок вышел настолько мощным, что, казалось, шея вот-вот сломается. Однако Столяров вовремя перехватил захват, вывернув запястье Дирижёра. Кость должна была хрустнуть, сустав не мог выдержать подобного рывка, но соперник оказался проворнее, чем казалось. Ловко провернувшись за рычагом, он выскользнул из захвата и обрушил сверху локоть, используя преимущество в росте. Удар пришёлся между шеей и плечом, обездвижив руку Столярова, отсушив её в одно мгновение.

Тот дёрнулся и здоровой рукой попытался ухватиться за противника, не давая ему нанести решающий удар. Дирижёр рванулся, стремясь оторвать противника от себя и перейти к добиванию на дистанции, используя преимущество в длине рук, но Столяров отчаянно цеплялся за него, как утопающий за обломок доски. Соперники повалились на бетонный пол, катаясь по нему, стараясь поймать лучший захват. Вскоре Дирижёр оказался сверху, обрушивая град ударов кулаками прямо в лицо противника. Столяров яростно блокировал, вязал удары, пытался увернуться.

Но бой шёл в полной тишине, словно бились не живые люди, а два молчаливых робота, у которых отключили голосовые модули. Лишь слышались всхлипы крови и плоти под ударами.

Челюсть Столярова не выдержала — раздался отвратительный хруст, нос был вбит внутрь, кровь хлынула обильным потоком. Тело его дернулось в последний раз, и он больше не мог сопротивляться. Дирижёр продолжал бить уже обмякшее лицо, превращая его в кровавое месиво, без единого звука и без капли жалости. Остановился он только тогда, когда профессор Ландер, спокойно подойдя к нему, осторожно положил руку на плечо и негромко проговорил:

— Достаточно, мой мальчик. Ты выпустил пар. Ты молодец, ты лучший.

Дирижёр резко замер, прекратил движение, медленно повернувшись к профессору. В глазах его не было ни злобы, ни ярости, ни удовлетворения от победы — лишь холодная и глубокая пустота.

— Прости, что приказал ему тебя убить, — продолжил Ландер мягко, словно оправдываясь перед ребёнком. — Ты же понимаешь, ставка сделана на тебя. Я просто проверял эффект своих приказов. Это формальность, научная необходимость.

Дирижёр молчал, возвышаясь над профессором тяжёлым, словно из камня выточенным силуэтом. На мгновение Ландеру показалось, что монстр не до конца удовлетворил свою жажду убийства, и сейчас эта ненасытность сделает объектом злобы именно его.

Но Дирижёр, не проронив ни слова, медленно прошёл мимо профессора, приблизился к ржавой раковине в углу подвального помещения и принялся смывать кровь с разбитых кулаков. Ландер облегчённо выдохнул, внимательно наблюдая за ним. Он чувствовал глубокое удовлетворение от результатов эксперимента. Новый препарат, вместе с его собственным гипнотическим внушением, превратил обычного человека в нечто совершенно другое, неведомое, совершенное. Правда, был побочный эффект, с которым приходилось считаться — неизбежная агрессия, периодически требующая выплеска.

Но наука требовала жертв. С этим ничего нельзя было поделать.

* * *

Я уже собирался ложиться спать, когда в дверь комнаты в общаге постучали настойчиво и нетерпеливо, словно гость был уверен, что я обязан мигом подорваться и бежать открывать.

Недовольно поморщившись, я поднялся с дивана и направился к двери. Не стал надевать халат, вышел в коридор в одних трусах. Ночь была душной, и совершенно не хотелось заморачиваться с одеждой. Дверь я распахнул с раздражением, готовясь выдать строгий и язвительный комментарий неожиданному визитёру, но слова так и повисли в воздухе.

На пороге, прямо передо мной, стояла Кобра. Она смотрела на меня то ли с любопытством, то ли с насмешкой.

— Максим, ты чего трубку не берёшь? — спросила она строго, чуть склонив голову набок.

Я почувствовал себя неловко под её взглядом, рефлекторно едва прикрывшись руками:

— Сейчас, погоди, я только оденусь…

Развернувшись, я собрался было вернуться обратно в комнату, но Оксана лишь усмехнулась:

— Ой, да что я там не видела? — и бесцеремонно, с открытым интересом стала рассматривать мою полуголую тушку. Глаза её остановились на моей груди, плечах.

— А ты жилистый, оказывается, — вдруг вырвалось у неё, и в голосе Кобры послышалась едва заметная нотка удивления, которую она явно не собиралась демонстрировать.

— Так что случилось-то? — спросил я.

— Может, уже впустишь — и поговорим? — с лёгкой иронией спросила Кобра, продолжая откровенно меня разглядывать.

— Да понимаешь… — я замялся, пытаясь найти подходящие слова, — я не один тут…

Улыбка мгновенно исчезла с её лица, а в глазах появилась какая-то холодная жёсткость. В это самое мгновение за моей спиной возникла фигура рыжей Альки. Она стояла с распущенными волосами, падающими на обнажённые плечи, укутанная лишь простынёй, словно прекрасная русалка, выброшенная на берег ночным штормом.

— Ой, здрасьте, — с некоторой растерянностью произнесла Алька, с любопытством рассматривая мою ночную гостью. — А я думаю, что за женский голос? А вы, наверное, его начальница? Тогда ладно, я мешать не буду…

И, не дожидаясь ответа, Алька исчезла в глубине комнаты.

Глаза Оксаны сузились, взгляд её сделался жёстоким.