Кукла 5 - Мир
Им… вообще не противно было находится столько времени — а гадили они долго — в одной квартире с трупами и требухой? Или, убивали они не сразу всех, а… планомерно, по мере возвращения людей из школы и с работы? Потому то запах и пропитал подъезд… мерзость все равно!
— Мерзость. — повторила девочка вслух, обнаружив в чемоданчике блондинки набор детских органов в банках.
И ведь Лина сама убийца! И это знает. И она сама не чувствует ровным счетом ничего, убивая людей. Давит их как тараканов! Но ей все равно неприятно, когда кто-то делает это, просто из спортивного интереса, просто потому что.
Нужда? Необходимость? Может… им было необходимо… это делать? Ну… чтобы заставить подчинятся их с братом! Чтобы… они тоже, вот так убивали и издевались… Порочный круг! Так что неважно, почему эти дамы встали на этот путь, она их всех убьет, чтобы этот круг разорвать.
Трофеи Лина забрала все себе не смотря на протесты полиции. Упаковала все в мешки, и оставив копам только тушки и рогатые маски, прихватив одну из них с собой, отправилась домой.
— Ну и мерзость ты с собой притащила. — сказал брат, в тот миг, как она переступила порог с поклажей, заставляя её сердце трепетать.
— М? А, да. — приподняла чуть выше чемоданчик с органами девица.
— Я про маску. — ответил ей брат, игнорируя чемодан, — Гадость редкостная.
Маска вспыхнула в её руках, раздался чей-то пронзительный визг, бьющий по ушам, повеяло холодом, и маска осыпалась пеплом, оставив после себя только запах жженого пластика и серы.
— Эта штука… скажем так, это контрольный артефакт, что позволяет следить, контролировать, и… записывает на себя… если не душу, то как минимум львиную часть личности и разума, если владельца убить пока маска на нем.
Лина захлопала глазами, не понимая, к чему клонит брат.
— Те трое, у которых ты не забирала маски, условно еще живы, только спят и лишились тела.
Лина захлопала глазами сильнее.
— Иди скорее. Я почти уверен, что копов тех уже убили и забрали у них маски. Это очень редкий и ценный артефакт.
И Лина, бросив все вещи на пол, тут же метнулась к подъеду, к машинам полиции, но… опоздала — кто-то уже убил полицейский наряд, всех, кто бы у подъезда, вместе с их автомобилем. И маски, естественно, прихватил с собой. И что самое противное — сделал он это холодным оружием, оставив кругом его отпечатки, будто это Лина все сама и совершила!
Из-за угла дома вырулила группа полицейских, как видно «гулявших» до соседнего дома. Они тут же увидели место побоища и застыли солеными столбами, пуча глаза.
— Это не я. — повернулась к ним девчонка. — Кто-то убил их и забрал маски! — сказала она, как будто это в такой ситуации и при таком виде жертв могло хоть что-то объяснить.
Но как ни странно — ей поверили! Ведь во-первых — зачем Копейщеце это делать, когда она могла просто забрать ей нужное и их ей самой эти маски с охотой отдавали! Не желая связываться с Яузой даже на кончик ногтя. Во-вторых — машина покурочена очень нехарактерным образом для юной воительницы. Девочка в маске, рубит точно, нежно, и с минимальным уроном. А тут кто-то просто все покромсал, да еще и не настолько острым лезвием, как у девахи с копьём — видны следы промятости и деформации на мягком металле. Да и стекла все побиты! И ни одного резаного.
Ну и в-третьих — реально, зачем? Свихнулась? Сиюминутное помешательство? А зачем ей оправдываться за это? Она их тут всех убьет и уйдет — так ведь уже было! Зачем эти оправдания⁈
Так что ей поверили.
— Яуза… — почти простонал один из полицейских, а в следующий миг, его голова, отделилась от тела.
Лина тут же заметила движение, и пустила копье наперерез взмаху невидимого меча — почти попала! Меч был отклонён, и следующей жертве только ухо и часть скальпа с головы срезало. Еще один взмах противник совершить не успевает, и скорее пытается защитить себя, чем атаковать, и теперь уже копье Лины срезает ухо и часть кожи с головы неудачника, вместе с частью его маскировочной одежды.
Новое копье он тоже пытается принять на меч, но лезвие копья проходит совсем рядом с лезвием меча не касаясь, входит в грудь мечника, пробивает его, проходит почти до самого конца древка, и застревает в таком виде, торча из спины почти на всю длину и перевешивая, за счет рычага, роняет невидимку на спину.
Невидимка плюется кровью куда-то вверх, ведь копьё совершило обратное движение, вновь входя массивным лезвием в тело. Пробитое легкое работает против него, и он перестает быть невидимым из-за «красной краски». И он, то ли из жалости, то ли как следствие рефлексов одной мелкой воительницы, получает еще одно копье, пробивающею его голову через челюсть до макушки.
Вообще-то, Лина не хотела его убивать, но на миг отвлеклась на обстановку вокруг, и действительно атаковала на рефлексах в голову, что бы наверняка, не отдавая себе отчета, что он её так-то еще нужен еще живым и говорящим куском.
— И не допросить. — стонет девчонка, видя труп с двумя копьями, и выпускает копье справа от себя, пробивая грудь еще одному невидимому мечнику, что замахнулся на неё длинным мечом, с желанием располовинить малютку.
— Ну хоть этот живой. — говорит девица, глядя на невидимку, при помощи магии нащупывая его контуры тела и потихоньку обрисовывая картинку поверженного, но все еще невидимого человека у себя в голове.
— Яуза… — шипит тот кровавыми губами, и силится завершить начатый замах, но по итогу получает по копью в каждую руку, нанизывающих его как на шпильки, — навсегда! — и его тело обмякает, переставая подавать признаки жизни.
Маскировка пропадет, тушка становится видимой, магия из нитей невидимого костюма выгорает, а меч и вовсе разрушается, осыпаясь ошметками. Но пред этим всем, Лина замечает, как нечто едва уловимое, скользнуло в маску на лице этого мечника и спряталось там как в домике, словно дожидаясь, когда это выпустят, и найдут новое, более просторное жильё.
Значит, не умер, а сбежал? — делает заключение Лина, и подходит к уже мертвому телу рослого мижика-блондина, что этим самым мечником с длинным изогнутым мечем,
