Марица. Исток - Александра Европейцева

— Понятно, — мы хором ответили и поднялись.

Дверь закрылась, оставив меня с Истером в прохладной полутьме коридора. Он тут же облокотился на стену, смотря на меня с привычной ухмылкой.

— Ну что, младший маг Совета? Готова к тому, чтобы тебя ненавидели самые влиятельные люди королевства?

— А у меня есть выбор? — огрызнулась я.

— Нет, — он беззастенчиво ответил. — Но зато теперь ты можешь официально посылать их ко всем драконам, прикрываясь служебным положением. Мечта же!

Я не сдержала слабую улыбку. Иногда его бесшабашность действовала лучше любого целебного зелья.

— Идем, — ткнул он меня легонько в плечо. — Провожу до покоев. А то еще ненароком рухнешь где-нибудь в коридоре, и отец меня заживо с кожей сдерёт за недосмотр.

— Герой, — я покачала головой, но пошла рядом, чувствуя, как ледяной комок тревоги в груди понемногу тает. Пусть впереди был хаос, интриги и ненависть. Но здесь, сейчас, в полутемном коридоре под руку с братом, который дразнил меня как какую-то дворовую девчонку, все казалось не таким уж и страшным.

В этот момент я просто не знала о том, какая буря надвигается на нас, медленно и неотвратимо.

Глава 5

Сны и встречи

Сон начался как самый обычный — бессвязный и теплый. Я уже не помнила его начала, помнила лишь ощущение: кто-то убегал от меня, заливаясь чистым детским смехом. В воздухе пахло полынью и нагретой солнцем землей. Кто-то кричал: «Не догонишь!» — и это было частью общей идиллии.

Мне было так спокойно и хорошо. А потом я увидела их. Сначала я приняла их за игру света — тонкие, словно паутинка, мерцающие нити, плывущие в воздухе. Они переливались, меняя цвет от теплого, медового янтаря до холодного, бездонного сапфира.

Одна из них коснулась щеки, и по коже побежали мурашки, а внутри всё сжалось от внезапного, ледяного холодка, не имевшего ничего общего с теплом луга. Еще одна опутала запястье — уже ощутимая, материальная. Дыхание перехватило, и сладкая дремота сменилась животной настороженностью. Я попыталась стряхнуть их, но нити лишь плотнее обвивали руки, становясь все туже. Они не жгли и не душили — они просто были.

Их становилось все больше. Они сплетались в причудливую, мерцающую сеть, затягивая в себя и луг, и небо, и меня. Их гипнотический танец был прекрасен, пока в одно мгновение цвет не сменился на пронзительный, тревожный, кроваво-красный.

Я рванулась, пытаясь вырваться, но сеть лишь сжалась в ответ, впиваясь в кожу ледяным жжением. Красные нити пульсировали, словно жилы, и с каждой пульсацией в висках отдавалась глухая, нарастающая боль. Воздух выл, превращаясь в сплошной оглушительный гул, а идиллический луг поплыл, распадаясь на куски, словно старая фреска.

Сквозь кровавую паутину я увидела лицо. Свое собственное. Но искаженное ужасом, с широко раскрытыми, пустыми глазами. Оно медленно плыло ко мне, и из его раскрытого рта вырывался беззвучный крик, который я чувствовала каждой клеткой своего существа.

Я закричала. И от собственного крика проснулась.

Сердце колотилось где-то в горле, выбивая сумасшедший ритм. Я сидела на кровати, вцепившись пальцами в шелковое покрывало, и пыталась загнать обратно в легкие воздух, который, казалось, навсегда застрял где-то в груди. В запястьях, обернутых белыми бинтами, ныло и гудело, отзываясь на призрачное прикосновение нитей.

Комната была погружена в предрассветную синеву. Тишину нарушал лишь треск догорающих поленьев в камине и бешеный стук собственного сердца. Я провела рукой по лицу, смахивая ледяной пот, и почувствовала, как пальцы дрожат.

«Просто кошмар, — пыталась убедить себя я. — Остаточные боли. Переутомление».

Но ледяная тяжесть на душе не уходила. Это не было видением. Видения других сновидцев, очевидно, напоминали что-то похожее на этот сон. Мои же всегда были другие — четкие, яркие. И их не нужно было расшифровывать.

Я спустила ноги с кровати, и холодный паркет обжег ступни. Нужно было двигаться. Действовать. Заварить крепчайший чай. И, пожалуй, съесть что-нибудь.

Я накинула теплый халат на плечи, сунула ноги в кожаные туфли и отправилась на кухню. Коридоры дворца в этот час были пустынны и безмолвны, погружённые в густую, почти осязаемую тишину. Лишь мои шаркающие шаги да отдалённый скрежет ночного дозора нарушали этот неестественный покой.

Кухня, большая и тёплая, пахла древесным углём, сушёными травами и вчерашней выпечкой. Я разожгла огонь в печи, поставила на решётку тяжёлый медный чайник и принялась рыться в буфете в поисках чая покрепче и чего-нибудь съестного. Но полки были пусты. Зато я нашла яйца, муку, масло и орехи. Не долго думая, я замесила тесто и поставила пирог.

Мир начал потихоньку возвращаться на свои места с первым глотком обжигающего, горького чая и первым куском сладкого пирога. Дрожь в руках поутихла, ледяной комок в груди начал таять. Я сидела на грубой скамье у огня, уставившись на языки пламени, и доедала свой импровизированный завтрак. Раньше мне не снились кошмары, исключая кошмарные видения.

Мысли о сне отступили, оттесненные простыми, понятными действиями: помыть посуду, прибрать стол, потушить огонь в печи. Физическая работа, пусть и незначительная, всегда помогала привести в порядок ум. Когда последняя тарелка была вытерта насухо, а на кухне воцарился прежний порядок, предрассветная синева за окном сменилась первыми перламутровыми полосками зари.

Приказ короля был четким: два дня на отдых. Но бездействие было для меня хуже любой пытки. Руки по-прежнему ныли, но острая боль сменилась глухой ломотой, терпимой. Гондера запретила колдовать, но не запрещала думать.

Я вернулась в свои покои и уселась за письменный стол. Из поездки в Вербес я привезла не только официальные отчеты, но и личные заметки — обрывки мыслей, зарисовки аномалий, вопросы, не вошедшие в сухие сводки для Совета. Так что мне определенно было чем заняться.

Следующие несколько часов пролетели незаметно. Я погрузилась в работу, сверяя свои впечатления с картами приграничья, выписывая на чистый лист все странности «синих огней» и «поющих камней». Я не колдовала, я анализировала. Строила теории, искала пересечения в старых текстах по геомантии и истории Синих гор. Это был другой вид магии — магия логики и упорства. И он отлично отвлекал от тревожных снов.

К полудню глаза устали, а спину ломило от напряжения. Я откинулась на спинку стула, закрыла веки и позволила себе расслабится на несколько минут. Именно в этот момент в дверь постучали.

На пороге стояла