Проклятие Эгиды - Сона Исаева
— Не переживай, красавица, — девушка наклонилась ко мне и нежно погладила между ушек, — я тебя не дам в обиду. Я Пьетро — жена Фаркаса. Хорошо хоть я теперь буду готовить. Фаркас мне говорил, чем тебя, бедненькую, здесь кормили. Это же ужас! Никого нельзя оставить за главного. Они что, не знают, что нам — девушкам — важен баланс? А шерстку тебе кто вычесывал? А помыть тебя кто-нибудь додумался? Только обижали, небось. У меня в детстве была кошка, но потом она ушла. Кошки вообще редко задерживаются в доме, как, собственно, и сама удача. Я маленькой даже пыталась быть похожей на вас, рисовала сажей усы, пыталась смотреть на всех из-под лба, но мне прозвали чудачкой Пьетро, а вот теперь….
Вау! Сколько слов.
А это мы еще даже из гостиной не вышли.
Пьетро щебетала без остановки, в то время как я висела у нее на руках с одним лишь желанием остаться одной. Мне надо было хорошенько все обдумать, проанализировать и, желательно, не уснуть, как это со мной обычно бывало в последнее время.
Но я была злодейски соблазнена кашей с мясом и сырым желтком, а потом в мисочку положили еще и ложку свежайшей сметаны, которую я поедала с утробным мурчанием старого доброго трактора под умильную улыбку Пьетро.
И почему я думала, что их повар — мужчина? И как она подходит Фаркасу, такая же добрая, а сейчас вообще стала для меня любимицей из всех людей.
Обдумать все не получилось. Я уснула прямо возле печи, в которой Пьетро запекала ароматный хлеб. Даже он был вкусным, я успела стащить кусочек.
Наелась так, что в клубочек свернуться не получилось, даже просто на животе, поджав лапки, лежать было неудобно. Так что Пьетро стала свидетельницей совсем не девичьего храпа, издаваемого кошкой, спящей пузиком кверху.
Но ночью, когда весь дом спал, меня ждала важная миссия.
Пусть Гончий спит со своим звоном без меня. Ничего-ничего, справится. Мне же нужно было попасть в кабинет. Желательно без улик.
Гончий не запирал кабинет на ключ. В доме людей почти не было, а тем, кто здесь обитал, хозяин доверял безоговорочно.
Кабинет закрывался лишь дверной крутящейся ручкой, очевидно, чтобы сберечь важные книги от моих разрушительных когтей. Вот эту ручку мне и надо было умудриться открыть.
Провернуть дельце, так сказать.
Так, сметана и сытный ужин на меня плохо влияют, уже пошел дешевый каламбур.
Я сидя гипнотизировала дверь в кабинет, нервно помахивая хвостом. Ручка достаточно высоко плюс круглая, и я без понятия, какие усилия надо приложить, чтобы ее открыть.
Пыталась нахрапом прыгнуть на нее, ноль результата. Пыталась спрыгнуть с рядом стоящей полки — тоже не получилось.
Билась в дверь и так и наперекосяк, даже, кажется, вспотела, но чертова ручка так и не поддалась.
Пригнулась к дверной щели, принюхалась. Как обычно, оставил маленькую форточку, чтобы проветривать помещение, а решетка на ней защищала от случайно залетных птиц.
Стоит попробовать.
Дверь на улицу открыла без проблем, там достаточно было прыгнуть на ручку, а тяжелая попа уже сделала сама свое дело.
Лазание по вершинам скоро войдет в привычку.
В моем плане был один маленький недочет: первый этаж был обшит балками. А вот дальше, до окна на втором этаже, надо было лезь по камню.
Я так и осталась висеть на четырех лапах, в задумчивости и стрессе размышляя, что делать дальше.
«Ты чего здесь?»
«Ты еще кто?»
«Мимо летел. Увидел. Ты чего здесь?»
Я попыталась обернуться, чуть не соскользнула.
«Ворона?»
«Ворон!» — Оскорбился незваный гость, — «сама ты ворона».
«Ты мне поможешь?»
«А ты мне что?»
«А что ты хочешь?»
«Мясо есть? И красивости?»
«Красивости?»
«Непонятливая. Мясо и красивости!»
«Помоги мне пробраться в кабинет и сможешь вытащить оттуда все, что тебе понравится, и мясо дам!»
Толчок под попу был ощутимым. Я чуть не «пролетела» мимо форточки, но клювом под хвост мне настойчиво помогли с направлением. А потом я застряла в самой решетке. Только хотела попросить своего помощника быть чуточку нежнее, как кубарем пролетела в кабинет, сметая все на своем пути. Вот и прокралась незаметно…
«Что здесь?»
«Выбирай все, что тебе нравится, а у меня есть работа»
Книгу мне не достать при всем своем желании, но как заставить Гончего вновь ею заинтересоваться? Он отложил перевод из-за своей бездарности в этом, но ведь от текста зависит моя, блин, судьба. Моя и моей сестры.
Пока ворон с видом хозяина шарил по комнате, выбирая приглянувшиеся безделушки, я присмотрелась к полированной поверхности стола.
Нацарапать «Дур Инт Гхар» не составило труда. Только сейчас обратила внимание, насколько удобен хаосгосский для когтей, но вот как написать правильный перевод, чтобы Гончему не пришло в голову, что он оставлен кем-то, у кого есть хвост и когти? Вряд ли он в первую очередь на меня подумает, но… Посмотрела на когти ворона. У него они побольше и, судя по виду, помощнее, чем мои.
«Эй, товарищ! Как ты смотришь на сделку?»
«Я смотрю на красивость. Это сделка?»
«Нет. Сделка — это ты для меня кое-что делаешь, а я целую неделю буду выносить тебе мясо»
«Ты — сделка?»
«Считай, что так. Так что?»
«Мясо без костей. Они портят мой клюв»
«Идет»
Как же удачно мне попалась эта любопытная птица, которая к тому же не горит желанием меня съесть! Судя по размерам, он вполне мог себе это позволить.
Лапа ворона мало чем отличалась от моих когтей, но буквы в переводе выглядели более плавно, чем мой текст на хаосгосском. Гончий прибил бы нас, если бы узнал, что мы испортили его стол.
Надеюсь, он достанет книгу… А не вызовет экзорциста.
Он знал эти символы наизусть, точно обратит внимание на нацарапанный текст, а загадочная фраза «раб должен возродиться» будет ему вместо доброго утра.
Глава 12
Что есть музыка для ушей с самого утра?
Звук готовящегося кофе? Нет.
Может, пение птиц за окном? Для городской жительницы это такая редкость, что тоже нет.
А вот сладкий голос Пьетро, которая, приворковывая, аккуратно взяла меня на руки и понесла в свои владения, чтобы накормить ароматнейшим пирогом с мясом — это да. Но главным аккордом стал голос моего дражайшего то ли друга, то ли врага.
— Кто это сделал?! — Послышался крик Гончего.
Действительно, кто же? Может тот, в кого ты швырялся кинжалами, грубиян неотесанный?
Все присутствующие в особняке были подняты на ноги: ведь кто-то
