Проклятие Эгиды - Сона Исаева
Но вот что интересно, как ворон унес все это барахло? Этот момент я упустила. У него всего две загребущие лапки, а папье-маше весит не мало.
Только вспомнила про своего ночного товарища, как услышала с улицы доносящийся крик.
«Сделка!»
На кухне никого. Пьетро, Астрид и две молоденькие помощницы сейчас были на утреннем внеплановом «построении». Тащить пирог с мясом было не так уж и удобно, но сделка — есть сделка.
«Это не мясо!»
«Мясо внутри, попробуй, это вкусно».
«Сделка обманула ворона! Где мясо?»
«Сделка — это этот хвост?» — На соседнюю ветку с моим сообщником приземлилась другая большая и черная птица.
Я закатила глаза: как же тяжело с ними общаться:
«Сделка — это услуга в обмен на что-то».
«Сделка — это мясо».
«Смысл не в этом!» — Топнула лапкой. Теперь на деревья рядом прилетело еще больше воронов.
«Бессмысленный смысл. Где сделка?»
«Вот сделка! Ешь!»
«Здесь мало сделка! Где еще сделка?»
Если бы я могла рычать, я бы сейчас именно это и сделала, прямо как Гончий. То ли ночью было адреналина побольше, то ли с ним было гораздо проще говорить.
«Бери эту сделка, тьфу, сделку и лети отсюда, пока злой дядька тебя не прибил».
«Кто?» — среди воронов началось волнение. Если раньше кому-то казалось, что бесконечное, зловещее карканье несет в себе некий мистический и сакральный смысл, можете про это забыть. Они, скорее, как попугаи гомонили каждый на свой лад. Смысл которого я потеряла уже достаточно давно.
— Это что здесь такое творится? — Пьетро в шоке осматривала двор и деревья, усеянные огромными черными хищными птицами, которые сейчас орали друг на друга во все горло. В основном орали на меня, потому что «сделка» принесла «сделка» только на одного из них, а надо было на всех. Так это они корову съедят и добавки попросят.
— Малышка, а ну живо в дом! Тебя сейчас съедят!
«Мы в дом?»
«Кто нас съест?»
«Опасность!»
«И это сделка?»
«А есть когда будем?»
«Забирайте пирог и уматывайте отсюда! Уговор был на одного из вас!» — Рявкнула им, теряя терпение. Вот и закончилось волшебство этого утра.
«Звенящий идет. Злой такой».
«Из-за пирога?»
«Из-за того, что я ночью написал».
«А что ты писал?»
«Я не знаю. Сделка сказала, я написал».
Звенящий, это Гончий?
«Зачем ты писал?»
«Здесь мало сделка!»
«Он нас учует, не будет сделка!»
«Идиоты, ваш крик не услышит только глухой!» — Если бы небо было окрашено багряным, несведущий прохожий мог бы подумать, что здесь скоро разверзнется адова бездна.
Началась какая-то форменная вакханалия: десятки воронов нервно перелетали с дерева на дерево, гневно обвиняя меня в предательстве, Пьетро бегала, пытаясь защитить меня от воронов, которых взвинченная я, сугубо в воспитательных целях, хотела цапнуть за пернатые хвосты — и это все сопровождалось криками на любой лад.
Резко, словно раскат грома, раздался басистый рык.
Вороны замерли в любопытстве, я же замерла в тщетной попытке мимикрировать под местность. Какой бы это зверь ни был, встречаться с ним мне не хотелось.
— Ты, — послышался слишком тихий голос Гончего, — либо ты пойдешь за мной сама, либо мои псы тебя притащат.
Это он Пьетро? В чем она-то виновата?
Обернулась на девушку, но та стояла в стороне, сжимая в руках ручник, которым несколько минут назад пыталась разогнать стаю воронов, и с сожалением смотрела на меня.
— Это я тебе, — Гончий смотрел прямо мне в глаза, — я знаю, что ты меня понимаешь. За мной. Быстро.
Немного не такого ожидала. Но лучше не спорить. И мыть шерстку прямо сейчас, хоть и жутко хотелось, было бы плохой затеей.
В детстве у нас с Зариной была кошка. Когда мы у бабушки ложились спать, та забиралась сверху на одеяло и принималась вылизываться, чем жутко нас раздражала. Кошку-то мы любили, но сам процесс, когда мы пытались уснуть, немного злил. Если бы я тогда знала, что это что-то вроде медитации для кошек, что-то вроде ванны для нас или бокала вина, или хорошей музыки, я бы ни за что не скидывала Мусю на пол.
Прости меня, Муся. Сколько же нервов тебе пришлось с нами потратить.
На этот раз Гончий зорко следил, чтобы я не сворачивала, не останавливалась и вообще четко выполняла его приказ.
На секунду в голову пришла идея притвориться, что я без понятия, о чем он вообще, и я просто шагаю тут по своим кошачьим делам.
— Не стоит, — Гончий едва слышно, но очень грозно остановил мою попытку к бегству.
Дверь за нами в кабинете закрылась. В глубине души надеялась, что здесь будет Фаркас, но мы были с жутким хозяином наедине.
— В этом кабинете витает твой запах и какой-то птицы. Особенно от надписи, нацарапанной на столе, — обычные люди, которых хорошо воспитали в детстве, даже пальцем на показывают, а Гончий вот тыкал во все неизменным кинжалом, с которым даже в ванной не расставался, наверное, — я никогда в жизни не поверю, что животное умеет читать и писать, и особенно, что оно знает язык Древних. Отсюда вывод, что ты служишь Смотрящему. Об этом, — кинжал вновь указал на зловещую фразу, оставленную вороном-вымогателем и черной кошкой на столе, — никто не мог знать. Даже я.
Ну, приятель, тебя понесло. Ты грозный и властный, но что-то свернул не туда.
Я даже расслабилась. Причем настолько, что сделала то, чего так хотела — стала успокаивать себя. Даже включила звук милого трактора.
— Это поможет мне узнать правду, — нервным движением Гончий достал из шкатулки старый, увесистый медальон в виде миниатюрного кувшина с мутной красноватой жидкостью внутри. — Любая магия, каждое заклинание, даже неудачное проклятие — все требует свою цену. Низшие умы полагают, что нужно родиться с неким даром. Это неправда, — теперь уже стало тревожно. Гончий проделывал какие-то манипуляции с чернилами и капелькой жидкости из кулона-флакона, — важны лишь знания. Есть запретные, так называемая черная магия. Она такая же, как и любая другая, дело лишь в плате, — с этими словами он резанул свою руку. В нос ударил резкий запах человеческой крови и чего-то еще, тот самый запах, который я почувствовала в первый день здесь, но который никак не могла вспомнить до сих пор, — все дело в том, что за черную магию платят кровью. Твоей в
