Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

Надсмотрщик снова повернулся к Игнату, поднимая стимулятор для удара по спине.

— Научим уважать старших, Драконышко?

Тепло. Оно вдруг сжалось внутри Игната в тугой, раскаленный шар. Не просто тепло. Ярость. Дикая, первобытная, сжигающая все на своем пути ярость. Та самая, что он чувствовал на плацу. Но теперь — сильнее. В тысячу раз сильнее. Она рвалась наружу, как лава из кратера, искала выход. Его руки, все еще упирающиеся в грязь, задрожали. Не от слабости. От напряжения. От этого чудовищного давления изнутри.

— Не трогай меня, — прохрипел Игнат. Голос был чужим, низким, с каким-то металлическим дребезжанием.

Жила замер на миг, удивленный. Потом расхохотался.

— Ого! Заговорил! А что ты сделаешь, выродок? Заплачешь? Или…

Игнат поднял голову. Его глаза, обычно серые и потухшие, горели. Не метафорой. Буквально. В их глубине заплясали крошечные алые огоньки, как угольки в черном пепле.

Жила отступил на шаг, инстинктивно. Его рука со стимулятором дрогнула. «Что? Ты…»

Он не договорил.

Игнат не помнил, как вскочил. Это было мгновение. Одно движение — из позы на четвереньках в стремительный рывок вперед. Его тело двигалось само, ведомое этой бушующей внутри энергией. Он не думал. Он рванул.

Жила взревел, замахиваясь стимулятором. Синие искры зашипели.

Но Игнат был быстрее. Он не уворачивался. Он врезался в надсмотрщика, всей силой отчаяния и ярости. Не кулаком. Грудью. Туда, где под ребрами пылал тот шар.

БА-БАХ!

Не громкий звук. Скорее глухой хлопок, как от лопнувшего мешка. Но последствия…

Из точки удара — из груди Игната — вырвался сноп алых искр. Не просто искр. Коротких, яростных, рвущихся молний! Они шипели, как раскаленное железо в воде, и ударили в экзоскелет Жилы.

ШШШ-ТИК-ТИК-ТИК!

Металл задымился там, где алые молнии коснулись его. Оплетка проводов вспыхнула и расплавилась в мгновение ока. Гидравлика в суставах экзоскелета завизжала и заклинила. Жила дико заорал — не от боли, а от ужаса и неожиданности — и рухнул на спину, как подкошенный, его массивный костюм вдруг ставший беспомощной ловушкой. Стимулятор вылетел из его руки и с лязгом покатился по камням.

Тишина.

Гул машин казался теперь приглушенным, отдаленным. Все рабы на штреке замерли, уставившись на сцену. На Игната, стоящего над поверженным надсмотрщиком, сжавшего кулаки, из-под которых все еще сыпались на грязный пол алые искры. На его глаза, в которых плясало алое пламя.

На шее Игната «Усмиритель» бешено замигал красным светом и завыл пронзительной, ледяной сиреной. Волна подавляющей энергии, холодной и чуждой, ударила по нервам, пытаясь погасить бушующий внутри пожар. Боль! Острая, как удар ножом в мозг. Игнат вскрикнул, схватившись за ошейник. Алые искры погасли, как перегоревшие лампочки. Тепло под ребрами схлынуло, оставив ледяную пустоту и дрожь во всем теле. Он едва устоял на ногах.

Но эффект был достигнут. Жила лежал, беспомощно дергаясь в своем сломанном экзоскелете, лицо перекошено животным страхом.

— Ч-чудовище! — выдавил он. — Он… он колдует! Сквозь «Усмиритель»!

Игнат выпрямился, игнорируя дрожь в коленях и пронзительный вой ошейника. Он посмотрел на свои руки. На ладонях, там, где ногти впивались в кожу, остались маленькие, почти незаметные ожоги. Алые точки. Как отметины. Он сжал кулаки снова. Ничего. Пустота. Но… он помнил. Помнил силу. Помнил ярость. Помнил страх в глазах Жилы.

Это было не показалось. Не сон.

Дикое Пламя.

Оно было реальным. И оно было в нем.

Где-то в глубине штрека раздались тяжелые шаги и крики. Сирена «Усмирителя» сделала свое дело. Шли другие надсмотрщики. С более серьезным вооружением.

Игнат окинул взглядом замерших рабов. В их глазах теперь читалось не только отчаяние. Читался… шок. Искра. Неуловимая искра чего-то, что не было страхом.

Он повернулся и, не глядя на орущего Жилу, схватил свою кирку. Руки все еще дрожали. Шея горела под ошейником. Но внутри, под слоем ледяной усталости и боли, тлел уголек. Маленький. Алый. И смертельно опасный.

Работа только начиналась. Но Игнат «Коготь» Драконов впервые за долгие месяцы каторги почувствовал не безнадегу. Он почувствовал… огонь. И понял одну простую вещь.

Чтобы выжить в этом аду, нужно было не тушить этот огонь. Нужно было дать ему разгореться.

Глава 2. Взрыв Ярости

Ледяной вой «Усмирителя» резал уши, сливаясь с тяжелыми шагами по металлическому настилу. Топ-топ-ТОП. Ближе. Игнат стоял над поверженным Жилой, кулаки сжаты в бессильной ярости. Алые искры погасли, но под ребрами тлел уголек — обжигающий, живой. Мать… Мысль пронзила сознание, как шип. Она там. В темнице. Жива. Пока я тут ползаю в грязи…

— Кишки выпустим, тварь! — донеслось из темноты штрека. Два силуэта в бронированных экзоскелетах «Молот-4» вышли из-за угла, освещенные дрожащим светом эфирных ламп. Шлемы с щелевидными визорами. Эфиро-шокеры в руках, гудящие синим зарядом. На груди — кроваво-красная эмблема Конклава «Стальной Век»: стилизованная шестерня, сжимающая каплю.

Игнат отпрыгнул от Жилы, прижимаясь к холодной стене. Два. Тяжелое вооружение. Сквозь экзоскелет не пробьешь… «Усмиритель» на шее визжал, впиваясь холодными иглами в нервы. Каждая капля силы «Дикого Пламени» тут же гасилась. Словно душат.

— Жила! Доклад! — рявкнул первый надсмотрщик, тыча шокером в сторону распластанной груды металла и мышц. Голос из репродуктора шлема — металлический, без эмоций.

Жила зашевелился, силясь приподняться в искореженном экзоскелете. «Он… он колдует! Сквозь ошейник! Искры алые! Жгут сталь!»

Второй надсмотрщик фыркнул.

— Эфирная пыль мозги проела. Усыпить гада и в карцер!

Карцер. Слово ударило холодом. Там не били. Там ломали. Морозильными камерами, нейро-сканерами, выкачивая последние силы. Оттуда не возвращались. Игнат сглотнул ком в горле. Нет. Не туда. Мать ждет…

Его взгляд скользнул мимо надсмотрщиков, вглубь штрека, где грохотал гигантский насос «Сердце Рудника». Цилиндр из черного металла высотой с трехэтажный дом, оплетенный трубами и проводами. Из его жерла с шипением вырывались клубы пара, смешанного с золотистой эфирной пылью — концентрированной магией Веирии, выкачиваемой из недр. Насос качал загрязненный эфир к очистным станциям. А вокруг него, как муравьи, копошились рабы с тачками, загружая в жерло куски руды. Их лица были пустыми масками усталости.

Насос… Мысль ударила, как молния. Эфирная пыль. Нестабильна. Взрывоопасна при перегреве. Он вспомнил плакат в казарме: «Пыль + Искра = Чистилище». Взрыв эфирной пыли мог смешать штрек. И отключить подачу энергии, в том числе — на «Усмирители». Шанс.

— Контра! Приготовить