Бюро «Канун», или Ужасы Ивота - Николай Ободников

— В целях безопасности наших с Лунтиком задниц, — пояснил он. — А теперь отвечай-ка, Ген, как на духу: кровушку твою пил кто, а?! Может, ненавидит тебя кто до колик в одном месте? Давай, думай!

И Геннадий задумался, да так крепко, что даже вспотел.

— Так эта — Зинка моя! — ахнул он. — Жена бывшая! Мы с ней месяц назад как развелись! Видите ли, хахаля себе пояйцастее завела! А сама всё вокруг квартирки моей крутилась. Даже отсудить ее хотела! Мол, для дочки. Брешет дырка! Она еще неделю назад заходила. Короче, посидела эта рыба, ничего не сказала и ушла. Я так ничего и не понял.

— Видимо, она иглу и занесла — вам на погибель, — подытожил Лунослав.

Он открыл Черномикон и вытряхнул из него синий пепел, оставшийся после губительной швейной принадлежности. Увидев это, Геннадий схватился за крестик.

— Да ты не робей, Ген! — подбодрил его Булат. — Сказку про Кощея и иголку в его яйце читал? Вот и у нас иголка кощейская — без яйца, зато с ковром. Так что конец твоей суете!

— Булат! — мрачно позвал Лунослав.

— Чего?

— Всё гораздо хуже. Игла уничтожена, но сглаз будет в силе еще одну ночь.

Булат присвистнул и оценивающе посмотрел на Геннадия, словно гробовщик на синеющее тело.

— Ребят-ребят-ребят! Я же не переживу ноченьку эту! — протараторил побледневший Геннадий. — Заберут меня родственнички сегодня, печенкой чую! Заберут и дудочек из косточек моих беленьких понаделают! Сделайте что-нибудь, а! Вы же можете? Да?.. Да?!

— Да, ядрен батон! Да! — успокоил его Булат.

— Геннадий, мы пробудем с вами до утра, — сказал Лунослав. — Но… никаких гарантий конкретно в этом случае нет. Как-то так.

— Что, прямо так всё плохо? — удивился Булат.

— У этого проклятия нет узелка, который мы могли бы развязать. А если он и есть, то поддастся он либо жертве, либо тому, кто сглаз навел. Для Черномикона здесь пусто.

— Зинка-то моя в Москву мотанула! — вспомнил Геннадий. — Как быть-то, если она эту штуку навела, а ее нет?! Ну и за что мне всё это?..

— Это же Ивот, детка! Здесь не встречают, а караулят! — усмехнулся Булат. — Да ты не бзди, Ген! Разберемся!

Однако Геннадий не прекратил соответствовать произнесенному грубому слову. Как бы то ни было, Лунослав и Булат остались, чтобы помочь ему пережить ночь.

Хороши ночи в Старом Ивоте: кто травит байки, кто крыс, а кто и своих бывших ради квартиры…

Лунослав, Булат и Геннадий сидели на кухне и пили чай — вкусный, зеленый, с земляничным печеньем, принесенным Булатом. По всей квартире были развешены лампы дневного света, подключенные к инверторному генератору. Кроме этого, в прихожей лежали молотки и монтировка — для противодействия бензопиле. Ночная духота всё так же несла в себе могильный аромат скорой гибели.

— Эх ты, Лунтик-перестраховщик, — вздохнул Булат, макая печенье в чай. — Вот не дал же взять косу из рельса! Да я бы ей всех покойничков подрезал! Э-эх!

— Какую косу? — насторожился Геннадий. — Ту, которой, по словам Копченого, Ковригу, что ли, убили?!

— Булату просто нравится косить под дурачка, — пояснил Лунослав и выразительно посмотрел на товарища.

— Значит, надо было у Капитона разрешение на хранение и ношение кос получить! — упрямо сказал Булат. — А еще лучше — отжать у него колун Афанасия-кошмара! Ядрен батон, и как я его не прихватил тогда!

— Ты бы еще буденовку и шашку попросил!

— А и попрошу!

Они бы поспорили еще, но во дворе дома жутко взвизгнула бензопила. Лунослав и Булат выглянули в окно. К их удивлению, дверь в подъезд была выпилена, а неизвестный с рычащим инструментом уже заходил внутрь.

— Хм… Похоже на какое-то наложение миров, — пробормотал Лунослав, сглатывая комок ужаса. — Может, квартира Геннадия как некое замкнутое пространство, где последствия остаются только в нём — ином мире?..

Геннадий от услышанного вновь схватился за крестик, а заодно — за горячий чайник.

— Луня, потом будешь замкнуто в штаны накладывать, — бросил Булат, поднимаясь из-за стола. — Я — встречать «гостя», а ты — хозяина стереги, чтобы он, чего доброго, в окно не выпрыгнул! — И он, вооружившись молотками, притаился у двери.

— Да-да, стереги меня, пожалуйста, Лунослав!.. — попросил Геннадий.

В подъезде послышались визгливые трели бензопилы, и во всей квартире погас свет.

— Началось! — заволновался Геннадий и стал ломиться в закрытое окно. — Да, да!.. Хорошая идея!.. Подумаешь, пятый этаж! Всего-то — переломы или смерть нормальная!

— Это бесполезно, Геннадий! Наговор на вашу смерть изолировал квартиру от реального мира! Умереть можно только на условиях сглаза! — И Лунослав неожиданно для себя нервно гаркнул: — Так что успокойся, пока я тебе копытом по яйцам не двинул!

— Прям напалмом на мужика ссыканул, — одобрительно отозвался Булат из прихожей.

Смутившийся Лунослав включил инверторный генератор, и тот глухо щелкнул, отказавшись работать.

— Говорил же, надо свечки брать!.. — пробормотал Лунослав, готовясь к худшему.

— От геморроя? — потерянно уточнил Геннадий.

Между тем треклятый мрак сгустился, и явились усопшие родственники хозяина квартиры — недвижимые, страшные, безразличные. Лунослав оказался зажат между их ледяными телами, от которых веяло свежей землей и васильками — запахом того света. Геннадий заскулил и принялся лобызать крестик.

А затем мертвецы могильно прошелестели:

— Расскажи нам историю, наш мальчик… Расскажи, кровь от крови! Расскажи, плоть от плоти! Расскажи, кость от кости!

— Прямо попрошайки возле «Пятерочки»! — И Лунослав огрел ближайшего мертвеца Черномиконом.

Однако жуткий фолиант либо был не голоден, либо от этого сорта покойников у него было несварение. Одним словом, ничего не произошло.

— А давайте-ка я вам кое-что расскажу — нечто ударное! — задорно крикнул Булат.

И он принялся долбить молотками покойную бабку Геннадия. Однако та просто примялась, словно была свинцовым манекеном. На лестничной площадке чудовищно взвыла бензопила, и ее лезвие кровожадно прогрызло входную дверь. Булат оттолкнул локтями мертвецов, поплевал на молотки и стал ими обламывать бегущий поток зубьев бензопилы. Полетели искры. Завоняло жженым металлом и слабым кишечником Геннадия.

— «Истлевают кости, иссыхает время — блюдо древнее червями злобы украшено! О Бессодержательный! Разомкни свои веки бездонные, осуши эти помыслы черные, облеченные в плоть почившую и восставшую!» — прокаркал Лунослав, раскрыв Черномикон.

Тьма квартиры покраснела, и на пожелтевших обоях появились страшные кроваво-красные пентаграммы. Их светящиеся линии раскрылись, и выскользнувшие из них мерзкие щупальца принялись «процеживать» мертвецов через адские разрывы в пространстве. Однако освободившиеся места тут же занимали новые выходцы с того света — поколения и поколения назад.

— Ядрен батон! Ген, к тебе что, весь твой род до обезьян собрался явиться?! — уточнил Булат, отбрасывая