Скованная льдом - Нина Черная

Длилось все не дольше пары секунд, только леденящий ужас не ушел, он будто вгрызся в мое тело, заставляя замирать от каждого шороха и покрываться холодным потом.

Степан вернул оружие на место, выглядел он до того хмурым, что поджилки затряслись.

— Вставайте, девицы, — окликнул он нас грубо, — быстрее надо из леса Заколдованного выбираться. Лихо тут.

— Что это было? — первой пришла в себя Славка, — будто стынь могильная мимо прошла.

Она поежилась, обхватив себя за плечи, ясно послышалось, как зубами девушка отбивает дробь. Степан вздохнул, скинул с себя тяжелую накидку и покрыл ею плечи девушки. Ноги у той подогнулись, и она чуть не завалилась обратно в сугроб, но устояла.

— Это силы хозяина местного, — передернул плечами воин и, подхватив нас под руки снова потянул за собой, — гневается он, видно. Только странно, что зверье свое не пожалел. Никогда не слыхал, чтоб Черный бог так ярился. Неужто, дары ему в этот раз не по нраву пришлись?

Я оступилась на ровном месте, запуталась в платье и повисла на руке у Степана. Кажется, Слава тоже споткнулась. Душу сковало неприятное чувство: что-то между страхом и беспросветным одиночеством. Ведь только воин упомянул Макара, как мое сердце сжалось от тоски, а на глаза навернулись слезы. За тоской пришло осознание, что на меня Черный бог гневается. Хоть Прасковья и уверяла, что ему все равно, что с даром станет, злиться Макару было на что. Я своевольно убежала, шубу прихватила без спроса, в хранилище зашла. Еще и не попрощалась.

Болезненные тиски сжали сердце, а безнадежность накрыла с головой. Ведь, если Черный бог останется недоволен даром, то нам не видать лета, как своих ушей. Всю деревню ожидает голод и мор. Да и не только деревню. Дура я, себя пожалела.

Надо ждать было, когда он сам выпустит, а не самовольничать. Напугала меня кухарка, а я как самая последняя трусиха и побежала, куда глаза глядят.

— При чем тут дары? — немного хрипло спросила Слава, прерывая мои душевные метания.

— Как при чем? — удивился воин, даже шаг замедлил, сверля девушку подозрительным взглядом, — в этом году дары перепутали. Волхвы царю-батюшке поведали, что Маковки ваши договор нарушили, одну девку заменили. Не по велению его. Вот бог и осерчал.

— А это отслеживается? — потускневшим голосом спросила я, с ужасом осознавая кем и кого заменили.

— Конечно, — хохотнул Степан, — волхвы молитвы читают, тела свои покидают, с богом загодя договариваются. Вкусы его учитывают. Из вас двоих, например, тебя, лекарка, — обратился он к Славе, — бог бы точно выбрал. Во вкусе ты его.

Я сглотнула тугой ком, а внутри расползлась злость. Чего ж он тогда мной не побрезговал? Выгнал бы сразу. А теперь еще и серчает, что я рано ушла.

— Так что, — снова прибавил шагу воин, от чего пришлось перебирать озябшими ногами скорее, — мне в любом случае в деревню вашу надобно. Выяснить, кто виноват и кого наказывать.

Я обмерла еще больше, кусая губы, теперь ведь моя семья под угрозой окажется. А как отвести беду? Не посмотрит ведь Степан — закует и мачеху, и отца, и Марфу в кандалы, да в столицу погонит, чтобы царь наказал преступников.

Хоть к Макару беги, да умоляй его, чтобы он волхвам знак подал, что дар его устроил. Только гордость не позволит. Хоть я и не подозревала о ее наличии еще совсем недавно. Оказывается, она у меня все же есть.

— А давно вы за пределами леса были, добрый воин? — спросила несмело, пока мои мысли старательно искали выход.

— Ну, пару дней назад, — пожал он плечами, отчего мы со Славой невольно подпрыгнули прямо на ходу, — я схоронился тут, выжидал, пока разбойники бдительность растеряют, а что?

— Буря там, за границей леса, — ответила я невесело, пытаясь придать лицу испуганное выражение, — страшная. Ни земли, ни неба не видать. Куда нам сейчас путь к деревне искать? Сгинем. Может, к Черному богу, на поклон пойдем? Вдруг, смилостивится, дорогу укажет?

Слава округлила глаза, под лунным светом походя на умертвие, а воин крякнул и разразился хохотом.

— Я дурак, что ли? — спросил он, как у лишенной разума особы, когда вдоволь насмеялся, — в логово к лиху ходить? Моя защита только такую слабую магию выдержать может. Лицом к лицу с богом встречусь — поминай, как звали. Он и разбираться не будет, кто там к нему пришел, — посмотрел с сомнением на Славу и добавил, — тебя, может, и оставит. А нас с болезной тут же распылит, чтобы глаза не мозолили. Так что не бойтесь, девицы, я уж дорогу найду, нюх меня не подведет. Веселее!

* * *

Нас накрыло молчание, нарушаемое тяжелым дыханием и биением моего сердца. Казалось, что оно билось прямо в горле, возобновляя оставившую меня хворь. Я сжала зубы и старалась дышать через нос. Слава тоже думала о чем-то своем, временами бросая на меня подозрительные взгляды, чем еще сильнее нервировала.

Я старалась поспевать за воином и часто спотыкалась. Холодная волна, чуть не убившая нас только что не давала мне покоя. От нее веяло стылым болотом и гнилью, никак не морозной свежестью Макара. Его запах до сих пор стоял перед носом, он настойчиво перебивал тяжелый привкус крови, что до сил пор горечью катался по языку.

— А ты, Степан, уверен, что лихая магия Черному богу принадлежала? — вдруг нарушила тишину Слава, неожиданно обращаясь к воину на «ты».

— А кто ж еще гневаться может? — удивился тот, — кроме бога в Заколдованном лесу и нет никого почти. Снежные волки, и те небось ушли в края потеплее.

— А разве не водятся тут создания Белого да Черного богов? — гнула свое Слава, а внутри меня поднималась надежда, что товарка права.

Мужчина лишь пожал плечами, да посоветовал поторапливаться, пока новая волна нас не догнала. Или волки не учуяли запаха крови. Я, наверное, до границы леса «благоухала». Тогда нам туго придется, если воин пожалеет зубастых зверушек. Ведь с таким сожалением о них говорил, будто родня какая ему.

Я помотала головой и прищурилась. Впереди, с боков и сзади нас окружала тьма, хоть глаз выколи, бледное освещение от месяца никуда не годилось, под ногами разглядеть синеватый снег удавалось с трудом, а уж коряги и корневища, исправно попадающиеся под ноги, верно поободрали мыски новым сапожках. Как Степану удается в темноте так мастерски ориентироваться? Или он человек необычный?

Судя по