Отродье мрака - Rotten Apple

Князь с торжествующим видом опустился в свой неудобный трон, и сразу же лицо его приняло скучающее выражение, как у школяра, которого оторвали от игр, заставив вернуться к утомительным рукописям.

— Вы наверняка в курсе, что благоденствие Гроттхуля не в последнюю очередь зависит от нашей рощи, — начал Крылан. — Почти вся древесина Тартарии добывается в ней, а мой род многие поколения бережёт её от всякого рода посягательств.

— Кто-то вторгся в рощу? — попробовал угадать наставник.

— О нет, едва ли это можно назвать вторжением. Рудомолы — вот наша насущная беда. Злобные и крайне упорные твари, а в этом году почему-то стали гнездиться раньше срока. Пролезли в рощу, убивают лесорубов, дерево грызут… Будь у меня возможность, истребить их не составило бы труда — да только в возможностях я слегка ограничен… Кое-кто из моих виднейших подданных уже недоволен сократившимися поставками.

— Послать Служителей Пламени в рощу — не самое хорошее решение.

— Не в рощу, а в гнездо, — раздражился Крылан. — Там ваше «пламя» будет весьма кстати. И пойдёт туда лишь один из вас, в сопровождении моего человека. Не обессудь, но я не слишком доверяю тем, у кого альтруистические позывы возникают после стольких лет остракизма.

— Я мог бы уладить это дело сам, — предложил Грегори.

— Предпочту держать тебя на виду, наставник. Поручи это любому из них, — князь небрежно кивнул в сторону адептов. — С моей же стороны… Фелинн! Поди сюда!

Продравшись сквозь дружинников, к трону вышел невысокий черноволосый юноша лет восемнадцати. У него не было ни благородной внешности Альма, ни мускул Хекла, ни даже манер Греты. Он был чем-то средним между всеми детьми Крылана — взял понемногу от каждого, но в сколь-нибудь значимой мере не имел достоинств ни одного из них.

— Это мой младший сын, — ухмыльнулся Крылан. — Он проследит, чтобы всё прошло как следует, поможет вашему ученику, а если потребуется — убьёт его. Верно, Фелинн?

— Да, отец, — без особой радости ответил юноша.

— Вот и славно, — ещё шире улыбнулся Крылан. — Ну, ты выбрал, кого пошлёшь?

Выбрал, — ответил Грегори, рассматривая Фелинна. — Пусть идёт Арлинг.

Адепты расступились, обнажая Арли на показ всему залу. Он вдруг почувствовал себя нагим и страшно засмущался, но быстро оправился и подошёл к наставнику, недоверчиво глядя то на него, то на князя.

— Ты сделаешь это? — спросил его Грегори. — Во имя Служителей Пламени и всей Тартарии?

Арли медлил. Он ведь знал, это не было просьбой. И всё-таки его поразило, что наставник намерен доверить столь важную задачу ему, лишь недавно ошарашившему всех своей хальрумской выходкой.

И вдруг он понял: там, вдали городской опромети, он непременно докажет, что не чета им всем. Что его Пламя всегда будет ярче, сколько бы не смеялись над ним Ред, Селвин, Махо и остальные недомерки. Он уйдёт туда, где, не считая княжеского отпрыска, с ним будут лишь его упорство, скопившийся гнев и Пламя. Он преуспеет, и это навсегда утрёт остальным адептам нос, да так, что они и взглянуть на него искоса не посмеют.

— Сделаю, — обещал он, горделиво глядя на тех, кого вознамерился посрамить.

Корень всех бед — часть вторая

"…С момента своего зарождения Гроттхуль был детищем беспорядка.

Князья сменяли один другого, каждый вносил свой штрих в неразбериху

строений, реставрировал или сносил здания предшественников, а на долю

гроттхульской рощи выпало снабжать эти капризы древесиной. Неизменно

оставалось одно — кто бы ни правил этим городом, богачи всегда жили

сверуху, а бедняки ютились внизу." — Борхес из Хальрума, «Рассуждения

о городах Тартарии».

Арли и Фелинн шагали тенистым пещерным ходом, который должен был вывести их к гроттхульской роще. Сами гроттхульцы величали эту рощу Путаной, а росшее в ней дерево окрестили вьюностволом. Перед этим Арли снова пересёк зыбкие деревянные мостки, снова видел далеко внизу сверкающую водную гладь Паэна. Сколь хрупкими казались ему деревянные строения Гроттхуля, столь опасно висящие на такой огромной высоте!

Фелинн шёл рядом, держа в руке факел, и Арли, не удержавшись, спросил:

— Как можно жить в таком месте? Стоит в полумраке свернуть не туда — полетишь вниз и расшибёшься об острые камни. Дурость и только!

— У тех, кто живёт здесь с рождения, было время привыкнуть, — уныло откликнулся Фелинн, на ходу позвякивая кольчугой, одетой под кожаную куртку. — А мне, знаешь, мать рассказывала истории про ваш орден, — вдруг добавил он. — И про ваше… Жерло. Объясни мне, что это за Жерло такое?

— Жерло Извечного Пламени, — с гордостью ответил Арлинг. — Оно даёт нам силу и обогревает Пламенем, что сочится из его недр.

— Выходит, вы живёте на краю пылающего кратера? — усмехнулся юноша. — Дурость и только.

Арли уловил соль упрёка и больше ничего не спрашивал.

ㅤ

Крылан велел разместить Служителей в обеденной зале, под потолком которой в самом деле висело шипастое чучело зубатого червя. Адепты расселись за длинным столом, их угощали копчёным окунем и отваром из сизопахучек. Дружинники князя в оба глаза следили за гостями сквозь прорези в шлемах, а двое то и дело крутились возле окон, что-то усердно за ними высматривая.

Несса сидела между Россом и Джошуа и размышляла о том, что произошло на последней стоянке. С той поры она не искала внимания адептов и не могла проявить интерес, даже когда Ред или кто-то другой пытались за ней ухлёстывать.

Все её мысли были заняты тем сном, той выходкой злобного штрата…

Вредный дух, навевающий кошмары. Наверняка это его лики она видела в Цитадели; он так истязал её, развлекался, давя ей на больное. А затем была чёрная пропасть… И разговор с Арлингом, который тоже обернулся сном.

Неужели штрат настолько изощрён в своём умении мучить? Ей-то казалось, она наконец сумела заключить с Арлингом перемирие, смогла заставить его разглядеть в ней что-то ещё, кроме объекта слепой ненависти. Она вспомнила, как он велел ей замолчать, но не погнал прочь, — и долгое время, пока пробуждение не развеяло иллюзию, они оставались вдвоём.

Но всё было обманом. Всё было плодом тлетворной магии, которая имела своей целью ранить и обводить вокруг пальца. А теперь Грегори послал Арлинга в гроттхульский лес, где ему предстояло сразиться с рудомолами — «злобными и крайне упорными тварями», как говорил князь. «Он ведь может и не вернуться», — подумала Несса, и лёгкая дрожь пробежала по её спине. Она сама слышала, от успеха Арлинга зависел исход переговоров с князем. Но действительно ли причина её волнения была в этом? Так ли переживала она о судьбе Шествия,