Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

— Эй! — рявкнул Лют. — Куда, гад? Стоять!

Но Ярик не остановился. Он свернул за резкий изгиб туннеля и исчез.

— Предает! — выдохнула Зарина, пытаясь ускориться. — Ловушка! Он ведет в ловушку!

Игнат рванулся вперед, игнорируя боль. «Дикое Пламя» взвыло в нем, черные прожилки засветились зловещим багрянцем. Он влетел за поворот, ожидая засады, пустоты, обрушения…

Но туннель просто продолжался. Ярик стоял в десяти шагах, прислонившись к стене, дрожа как осиновый лист. Перед ним зиял провал — глубокая трещина в полу, заполненная черной, бурлящей жижей, от которой шел едкий пар. Через трещину был перекинут шаткий «мост» — толстый корень какого-то болотного исполина, скользкий и облепленный синим мхом.

— Я… я не предаю! — лепетал Ярик, его глаза бегали. — Я испугался! Показалось… показалось что-то! Этот мост… он ненадежен. Нужно перебираться по одному. Осторожно.

Лют подошел, грубо оттолкнул Игната в сторону, и впился взглядом в алхимика.

— «Показалось»? — его голос был тихим, как шипение змеи. — Мне тоже много чего «показывается». Например, как ты слишком хорошо знаешь этот ход. Как не боишься ядовитого мха. И как пахнешь… озоном и кислотой. Как стены тут.

Он шагнул к Ярику. Тот попятился, наткнувшись на стену.

— Я… я алхимик! Естественно, пахну реактивами! А ход… я изучал карты! Ради противоядия!

— Карты? — Лют усмехнулся. Он резко схватил Ярика за ворот грязной робы. — А это что?

Его свободная рука дернула что-то на шее алхимика. Раздался тихий щелчок — и на ладони Лута оказался небольшой, холодный на ощупь металлический диск. Он был сделан из тускло-серого металла, не похожего на железо Веирии. На одной стороне был выгравирован стилизованный крылатый глаз, на другой — ряд непонятных зазубренных символов. Диск слабо вибрировал, излучая тот самый запах озона и холодной стали.

— Жетон Вранцев, — прошипел Лют, поднося находку к самому лицу Ярика. Его глаза горели яростным торжеством. — Контрабандисты знают эти метки. «Крылатый Глаз» — клеймо шпионов Воздушных Торговцев. Так что, «несчастный пленник»? Сколько Вранцы платят за информацию о «Диком Пламени»? За координаты «Весира» Драконовых? За то, чтобы заманить нас в ловушку здесь, под землей, где не сбежишь?

Тишина в туннеле стала звенящей. Даже гул земли стих, будто затаив дыхание. Туман «Дыхания Лича» сгустился вокруг, обволакивая группу холодными, липкими щупальцами. Игнат видел, как лицо Ярика превратилось из маски страха в каменную маску расчетливости. Дрожь исчезла. Глаза, цвета болотной тины, стали холодными и острыми, как стилеты.

— Больше, чем ты можешь представить, контрабандист, — тихо, но отчетливо сказал Ярик. Его голос потерял всю жалкую нотку, став ровным и металлическим. — И ловушка… она уже захлопнулась.

Он резко дернулся, выскользнув из растерявшего хватку Лута как угорь, и швырнул под ноги Игнату маленький стеклянный шарик. Тот разбился с тихим попом, выпуская облачко серебристой пыли.

— Спи, «Ключ», — бросил Ярик, уже отпрыгивая к скользкому корню-мосту. — Тебя ждут в «Небесном Шатре»…

Серебристая пыль обволокла Игната, проникая в нос, в рот. Она обжигала холодом, сковывала мышцы, туманила сознание. «Дикое Пламя» внутри него взревело в ярости, багрово-черные когти рванулись наружу, но серебристая пыль сжимала их, как ледяные тиски. Игнат пошатнулся, увидев, как фигура Ярика растворяется в тумане на другом конце шаткого моста. Лют выругался, поднимая арбалет, но его движения были замедленными, словно он плыл в густом меду. Зарина вскрикнула, пытаясь удержать Лисовика и не упасть самой.

Предательство было раскрыто. Но цена оказалась выше, чем они могли представить. И выход из «Змеиного Горла» внезапно стал входом в новую, еще более страшную ловушку. Серебристая пыль сжимала легкие, «Дикое Пламя» бушевало в ледяных оковах, а туннель вокруг, казалось, зашевелился, оживая в такт ликующему шепоту «Дыхания Лича». «Ключ… пойман…»

Серебристая пыль на коже Игната вспыхнула синими искрами и исчезла. Не рассеялась — испарилась под жаром багрово-черного луча, который жадно втянул в себя не только пыль, но и саму суть жетона Вранцев. Энергия ударила в Игната не ледяным безумием, как от ядра Лич-Змея, а пронзительным, очищающим электрическим шоком. Каждая клетка его тела вздрогнула, ледяные оковы пыли разлетелись в прах. Он вдохнул полной грудью, и воздух, хоть и отравленный, больше не жег легкие ледяными иглами.

— Хватай Лиса! — Игнат не смотрел на Зарину — его взгляд был прикован к шаткому корню-мосту и к лиловой мгле, где исчез Ярик. Его голос, хриплый от напряжения, резал гул туннеля. — Переходим! Сейчас!

Он не ждал ответа. «Дикое Пламя» в его руке, насытившись холодной энергией жетона, бушевало с новой силой. Багровые всполохи теперь были пронизаны не только черными прожилками, но и мерцающими стальными искорками, как на наковальне. Он выбросил руку вперед, не сгусток, не луч, а пять извивающихся, раскаленных докрасна когтей из пламени, пронизанных черно-стальной паутиной. Они пронеслись над бурлящей черной бездной и вонзились в скользкую поверхность корня на том берегу.

ШИПЕНИЕ! ШИПЕНИЕ! ШИПЕНИЕ!

Ядовитый синий мох на корне вспыхивал и превращался в пепел там, где касались когти. Сам корень задымился, но выдержал — «Дикое Пламя» прожигало не древесину, а нестабильность, выжигая иллюзии и яд, оставляя после себя обугленный, но прочный путь. Когти стали мостом в мосту — раскаленными перилами над бездной.

— Иди! — крикнул Игнат Луту, чувствуя, как невиданная нагрузка съедает его силы. Удерживать когти на расстоянии, да еще и выжигать яд… это было в тысячу раз сложнее, чем просто метнуть пламя. Холодный шепот Лича в его голове перешел в навязчивый вой: «Разорви! Сожри мост! Сбрось их!»

Лют не раздумывал. Он бросился на раскаленный мост. Его сапоги шипели на обугленной поверхности, но не проваливались. Он бежал, низко пригнувшись, почти на четвереньках, цепляясь за раскаленные, но надежные пламенные когти. Серебристая пыль, еще частично сковывавшая его, испарялась от жара. Через три секунды он был на той стороне, кувыркнулся в грязь и вскинул арбалет, сканируя туман.

— Чисто! — донесся его голос, прерывистый, но твердый. — Змея! Давай!

Зарина уже стояла у начала моста, Лисовик, закутанный в плащ, был прижат к груди одной рукой. Ее лицо было искажено болью — яд «Стыда» и усилие держали ее на грани. Она посмотрела на раскаленные когти, на бурлящую бездну, потом — на Игната. Его лицо было покрыто потом, мышцы шеи напряжены как канаты, из-под повязки на руке сочились капли сукровицы, мгновенно испаряясь в багровом сиянии. Она кивнула, коротко,