Грехи Матери - Роберт Дж. Хейс
Это мое последнее воспоминание о городе Ланфолл и причина, по которой я никогда не возвращалась в него с тех пор. Я помнила величайшую битву, которую Иша когда-либо видела. Десятки тысяч солдат с каждой стороны сражаются на улицах, яростная схватка с горящими зданиями и кричащими детьми вокруг. Крылатые монстры из Другого Мира захватывают небеса. Их когтистые собратья зверствуют по улицам и переулкам, не разбирая, свой или чужой. Переливающиеся потоки магии сталкиваются за пепельными облаками. Взрывы сотрясают землю, убивая сотни людей одновременно, окрашивая близлежащие поля в красный цвет. И, конечно же, в центре всего этого я. Последняя надежда империи Орран. Последнее поражение этой обреченной империи.
Даже по прошествии трех десятилетий я помню все это чертовски отчетливо. Чувство правоты, с которым я обрушивала смерть и ад на солдат внизу — я делала именно то, для чего был воспитана. Чему меня учили. К чему меня приучили. Яростная схватка на самой высокой башне, когда терреланцы послали своих Хранителей Источников, чтобы остановить нас. Предательство. Джозеф остановил мою руку, ударив сзади и лишив чувств, когда наши флаги упали и прозвучал сигнал о капитуляции. Воспоминания разжигают во мне огонь гнева даже сейчас. Я уже давно смирилась с тем, что предательство Джозефа спасло мою жизнь, наши жизни. И все же это все еще причиняет боль.
Итак, то, что Сирилет отправилась в Ланфолл, было горькой пилюлей, которую пришлось проглотить. Я должна была последовать за ней, найти ее. Я должна была снова увидеть свою дочь и не дать ей открыть шрамы в этом мире. Я не знала, зачем она это делала, но это было опасно как для нее, так и для всех, кто ее окружал. Но, Слезы Лурсы, зачем ей понадобилось ехать в Ланфолл?
Нам потребовалось тринадцать дней пути на северо-запад, чтобы добраться из Райсома до Ланфолла. Учитывая все обстоятельства, мы добрались довольно быстро, хотя отчасти это произошло потому, что мы встретили караван, направлявшийся в ту же сторону. Фургоны каравана были запряжены птицами трей, а не големами, и я согласилась, чтобы все разговоры вела Имико, а сама изо всех сил старалась, чтобы никто не видел моих глаз. У меня ничего не вышло, но, в конце концов, мне не стоило беспокоиться. Ведущим погонщиком был опытный старый торговец со шрамом на губе, из-за которого казалось, что он всегда улыбается шутке, которую никто другой никогда не поймет. Он вспомнил меня. Очевидно, я спасла ему жизнь добрых пятнадцать лет назад. Во время одного из своих приключений, когда я раскапывала руины и секреты, о которых лучше забыть, на него напали дикие гули. Я прогнала их, и мы с Хардтом провели ночь, выпивая и рассказывая истории караванщику и его семье. Как только он рассказал мне эту историю, я вспомнила ее достаточно хорошо. Не из-за него самого и не из-за нападения, от которого я его спасла, а из-за его дочери. Она действительно была очень хорошенькой, и мы проговорили до глубокой ночи, а потом удалились в ее палатку и еще дольше молчали. К сожалению, его дочери с ним не было. Хотя, по правде говоря, это было, наверное, к лучшему. Я сильно постарела за пятнадцать лет благодаря хрономантии, и мне не хотелось представлять, что бы эта красивая женщина подумала обо мне сейчас.
Мы с Имико потратили много времени на то, чтобы заново познакомиться. Я не говорю, что временами между нами не было напряжения — между нами была пропасть обид глубиной в несколько фатомов, — но общение со старыми друзьями дает неоспоримое утешение. Когда кто-то знает тебя, поддерживает в трудные минуты и, в свою очередь, делится с тобой своими переживаниями, это порождает доверие. Это как возвращение домой, только без дома. Мы вошли в привычный ритм. Мы болтали, смеялись, делились давними шутками, которые в то время никому не казались смешными, не говоря уже о том, что прошло несколько десятилетий. Мы вспоминали о давно минувших временах. Мы вместе пили и плакали из-за того, что друзья тоже ушли. Годы разлуки незаметно исчезли, и к тому времени, как мы добрались до Ланфолла, мы снова были сестрами. И, как все родные сестры, мы ненавидели друг друга так же сильно, как и любили.
Ланфолл не сильно изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. Ну, это и правда, и нет. Сам город не сильно изменился. Все та же беспорядочная смесь различных архитектурных стилей, старых и новых зданий, бурлящая жизнь и изобретательность землян — все это было брошено в котел и оставлено вариться. Но армии ушли, так что все было по-другому.
Мы влились в поток повозок, двигавшихся взад и вперед, и растворились в его шуме. Мы находились в окружении всей этой жизни, энергии и шума после стольких лет, проведенных в тихом Райсоме, и у меня закружилась голова. Здесь мужчина и женщина шли рука об руку, их голоса похитила толпа. Там мужчина гигантского роста кричал о хлебе, который он приготовил для продажи усталым путникам. Торговец с тележкой велел другому, более толстому, убраться с его дороги, после чего оба начали осыпать друг друга оскорблениями. Совсем молодая девушка столкнулась с Имико и обнаружила, что рука, которой она схватила сумочку моей сестры, внезапно была перехвачена и вывернута. Имико оттолкнула девушку и улыбнулась в мою сторону. Когда-то давно мы встретились при похожих обстоятельствах. Улыбка, которой она одарила меня, померкла, и Имико быстро отвела взгляд. Я чего-то не поняла, но, несмотря на все мои годы, у меня не хватило мудрости увидеть, чего именно. Я решила, что Имико иногда размышляет о том, что возраст и время вступили в войну с нашими телами, и о том, что жизнь была проще и менее болезненной, когда мы были молоды. Как и я.
Вокруг нас выросли здания, и Имико увела нас подальше от толпы людей. Это был ее мир, а не мой, и у меня хватило ума последовать за ней. Она вела нас переулками, каким-то образом выбирая те, которые не заканчивались тупиками, и пересекала оживленные улицы. Запахи сотен различных мастерских обрушились на меня со всех сторон.
