Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

– Беккер, давайте! – прокричал сверху Постольский, который, естественно, не знал о появившихся в гроте существах. Твари меж тем обернулись на звук и бросились в их сторону.

Владимир непечатно выругался и подсадил Вильяма Яновича. Тот неловко подпрыгнул и уцепился за протянутую руку Постольского.

Корсаков же обернулся, одним движением (как учили его погибшие в Болгарии казаки) перекинул карабин из-за спины, припал на колено и выстрелил в бегущего впереди монстра. Первая пуля пролетела мимо. Корсаков, чертыхаясь, передернул рычаг винчестера и выстрелил снова. На этот раз Владимир попал в тварь, которая оступилась и рухнула на землю. Бежавшие за ней существа от неожиданности запнулись и вынуждены были сбавить бег.

– Тут кто-то есть кроме нас! – раздался над головой Владимира голос Вильяма Яновича. – Поручик пытается их задержать!

– Только этого не хватало! – прорычал Корсаков. – Беккер, руку!

– Я не смогу вас под… – начал было профессор.

– РУКУ! – крикнул Владимир.

Беккер посмотрел на него. Потом на тварей. В его глазах мелькнуло чувство, которое Корсаков не смог сразу определить. Что это? Испуг? Паника? Или, наоборот, Вильям Янович хладнокровно просчитал ситуацию и пришел к выводу, что Корсаков, застряв внизу, своей жизнью купит им несколько драгоценных секунд, которые дадут остальным шанс оторваться от преследователей. На одно-единственное мгновение сердце Владимира замерло, и он подумал, что Беккер бросит его.

А потом Вильям Янович свесился вниз и протянул Корсакову руку. Владимир вновь перекинул ружье за спину, разбежался, сделал несколько быстрых шагов вверх по стене и схватился за ладонь Беккера. Твари, почти настигшие его, остались в гроте, гневно щелкая жуткими челюстями.

Но радоваться было рано. Лицо Вильяма Яновича покраснело от натуги, он наполовину свесился в яму, грозя ухнуть туда целиком, и прохрипел:

– Мне… не хватит… сил…

А потом его и Корсакова подхватили сразу несколько сильных рук. В тварей, ярящихся под стеной, оглушительно ударили выстрелы, заставив их заверещать и броситься врассыпную.

Владимир, которого втянули-таки наверх, без сил плюхнулся наземь и искоса посмотрел на своих спасителей. Над ним застыли несколько офицеров в жандармской униформе и человек, которого он меньше всего ожидал здесь увидеть.

– Батюшки-светы! – удивленно выдохнул Корсаков.

– Всего один, чадо, всего один, – довольно улыбнулся отец Матфей.

XIX

1881 год, июнь, усадьба Коростылевых, утро

На поверхности их встречали Софья и вернувшийся из города уездный доктор, чьим заботам и препоручили измотанную и наглотавшуюся дыма Наталью Аркадьевну. Проведя беглый осмотр, врач пришел к выводу, что ее жизни ничего не угрожает, но затруднился делать какие-то прогнозы относительно судьбы ее ребенка. Под присмотром доктора ее и Софью посадили в коляску, чтобы отвезти в больницу. С ними же засобирался отец Матфей.

– Высадите по дороге, – попросил священник. – У меня там, знаете ли, паства под замком в церкви сидит.

– Езжайте, – махнул рукой Корсаков. – Только однажды вам придется мне рассказать, откуда вы такой взялись.

– Заглядывайте в гости, – усмехнулся Матфей. – Только думается мне, что мы и в столице скоро увидимся.

– На опере? – уточнил Владимир.

– Все может быть, – пожал плечами священник и был таков.

Корсаков же в очередной раз с иронией наблюдал, как Павел и Софья обменялись долгими взглядами, пока коляска не увезла ее с Натальей.

– Девочка смелая и симпатичная, ты уж не упусти, – шепнул он Постольскому.

– Девочка? – фыркнул Павел. – На сколько ты ее старше? Года на два? Три?

– Значение имеет не возраст, а интеллектуальная и эмоциональная зрелость, – с достоинством ответил Владимир.

Корсаков, Постольский и Беккер упали на кресла и диваны в кабинете, пытаясь прийти в себя после жуткой ночи. На разговоры сил ни у кого не было. Владимир с отсутствующим видом сверлил взглядом пустующее кресло, где всего несколько часов назад сидел Федор. Глаза его медленно слипались, и вскоре он, незаметно сам для себя, задремал.

Разбудил их громкий грозный голос:

– Позорники, вы бы хоть часового выставили! Постольский, право слово, от вас я такого не ожидал!

Корсаков с трудом пришел в себя и увидел на пороге кабинета долговязого жандармского ротмистра средних лет, с огрубевшим морщинистым лицом. Павел при его появлении вскочил и вытянулся по стойке смирно, но тот лишь отмахнулся, давая понять, что в этот раз ворчит скорее для проформы.

– Корсаков. – Ротмистр сухо кивнул Владимиру, которому хватило сил лишь молча ответить на приветствие. Жандарм тем временем обратил внимание на Беккера: – А вы…

– Профессор Вильям Янович ван Беккер, – со всегдашней жизнерадостностью ответил тот. – А вы, должно быть, ротмистр Нораев? Рад наконец-то увидеть вас во плоти, так сказать! Полковник много мне о вас рассказывал!

– Да неужели? – прищурился жандарм.

– На самом деле нет, мало, – стушевался Беккер, но быстро добавил: – Зато только хорошее!

– Положим, – отозвался Нораев. – Итак, кто мне расскажет, что у вас здесь стряслось?

Корсаков издал страдальческий вздох, кое-как привел себя в вертикальное положение и в общих чертах, опуская лишние подробности, пересказал ротмистру события трех предыдущих дней. Жандарм слушал его внимательно, молча кивая, а затем, дождавшись, когда Владимир закончит, спросил:

– То есть опасения его высокоблагородия оказались беспочвенными? За гибелью Коростылева не стоят… скажем так, союзники вашего дяди?

– По крайней мере, я не вижу следов, которые бы на это указывали, – ответил Владимир. – Больше всего сия история похожа на трагическое стечение обстоятельств.

– Но я все равно не понимаю, – подал голос Постольский. – Если Наталья Аркадьевна нужна была этим тварям живой, то зачем было ее похищать?

– Затем, чтобы гарантированно загнать нас в западню, – ответил Владимир. – Своим рассказом Никита тянул время, причем довольно успешно, но все равно опасался, что мы его раскроем. Поэтому, пока он изображал брата, его твари забрали Наталью. Я с самого начала подозревал, что это ловушка, но… Во-первых, не хотел, чтобы наш враг об этом догадался. А во-вторых… я не мог оставить Коростылеву и ее нерожденного ребенка в беде.

– Это было правильно и благородно! – воскликнул Павел. – На твоем месте так поступил бы любой…

– Я не любой, – отрезал Корсаков. – А мои правильность и благородство стоили жизни Федору и едва не погубили нас. Если бы не газ в пещере, позволивший нам с Никитой поменяться местами, когда уже я принялся тянуть время до прибытия ротмистра, мы могли не выбраться оттуда.

– Вы опасно удачливы, Владимир Николаевич, – тихо заметил Нораев.

– Хорошее определение, – согласился Корсаков. – Точное.

– А во что такое превратился Никита? Как они с Николаем были связаны с иным миром? – не унимался Павел.

– Ну, объяснить это непросто, – задумался Владимир. – Хотя… Скажем так, это были кукушата. Вернее, их потомки. Знаешь же,