Марица. Исток - Александра Европейцева
— Случайно⁈ То есть вы думаете, что я поверю, что вы случайно, после того, как мы с королевой… — Сила запнулась, а потом решительно потянула свою руку к свертку. Нет, кажется, Истер прав — я действительно слишком мягка со слугами. — Дайте-ка я взгляну. Думаю, его можно зашить!
Я попыталась пройти мимо нее к спальне, но Сила была проворнее. Она ловко выхватила у меня из рук свёрток.
— Нет, Сила, не надо! — попыталась я воспротивиться, но было поздно.
Она развернула грубую ткань, и её взору предстало изодранное в клочья, испачканное грязью и чем-то тёмным, похожим на кровь или вино, платье. Сила замерла, побледнев. Она подняла на меня широко раскрытые глаза, полные неподдельного ужаса.
— Боги милостивые… — прошептала она. — Тэба… чтобы так… да это же… это же на вас напали! — Её голос сорвался на высокую, испуганную ноту. — Это же не просто порвалось! Так только… только если по булыжникам волоком тащить! Или с лестницы в порту кубарем скатиться! И вас не было всю ночь! Я волновалась, хоть и записку получила! Вы снова влипли во что-то ужасное, а признаваться не хотите!
Она бросила смятое платье на стул и схватила меня за руки, тряся их.
— Нет, это уже слишком! Я прямо сейчас иду к королю! Пусть его гвардейцы всё выяснят! Кто посмел тронуть личного мага Его Величества!
— Сила, успокойся, я требую! — попыталась я придать своему голосу твердости, но он дрогнул. — Всё уже выяснено. Всё в порядке.
— Какое в порядке⁈ — почти закричала она. — Да вы посмотрите на себя! И на это! Это же…
В этот момент от двери, которую Сила в волнении не закрыла, раздался спокойный, бархатный голос, от которого у меня по спине побежали мурашки.
— Тэба Лантерис? Наконец-то. Где вы пропадали? Я хотела попросить вас…
В проёме стояла королева Верания. Утренний свет из окна позади неё очерчивал её стройный силуэт в лёгком кружевном утреннем платье. Её взгляд, тёплый и любопытный, скользнул по моему лицу, по одежде, а затем опустился на развернутый сверток на стуле. Лёгкая, беззаботная улыбка медленно сошла с её губ. Её лицо стало строгим и бледным. Она сделала шаг вперёд, и её глаза, внезапно потемневшие от тревоги, впились в меня.
— Марица… — прошептала она, и в её голосе прозвучал ужас. — Это… это твоё платье? Что случилось? Ради всего святого… на тебя напали?
Утро явно перестает быть скучным. Я едва не застонала вслух, опускаясь в почтительном реверансе перед королевой, и судорожно соображая, что сказать. Верания смотрела на меня не с паникой истеричной светской дамы, а с холодной, сфокусированной ясностью. Её взгляд, обычно томный и рассеянный, сейчас был острым и проницательным, как отточенный стилет. Врать не имело смысла. Не поверит.
Первое время при дворе, к своему стыду, я считала её легкомысленной куклой, увлеченной лишь нарядами и придворными интригами. Как же я ошибалась. Тогда я не понимала, что это были лишь попытки заглушить всю боль, что жила в сердце этой женщины. И маска, позволяющая выжить при дворе и видеть то, что другие предпочитали не замечать. Настоящая Верания была другой — умной, проницательной женщиной с уникальной интуицией.
Именно она, а не Ледарс, стала той, кто первым догадался обо мне. Если бы не её проницательность, король, быть может, до сих пор пребывал бы в неведении, что его мёртвая дочь живее всех живых и вот уже который год стоит на совещаниях за спинкой его трона. Именно Верания в первую же неделю моего появления при дворе заметила то, мимо чего прошёл взгляд её мужа-стратега, — невероятное, бьющее в глаза сходство моих черт с портретом её собственной матери, висевшим в её личных покоях. Именно она, а не подозрительный Ледарс, уловила ту особую напряжённость, с которой Истер следил за моими каждым шагом. Наши перешептывания. Его заботу.
Ей потребовалось всего две недели тихих наблюдений и умелых расспросов, чтобы сложить разрозненные кусочки в единую, немыслимую картину. И именно королева, отложив в сторону веер и безделушки, прижала кронпринца к стене в его же кабинете. Она не спрашивала — она констатировала, выкладывая перед ним улику за уликой: мой возраст, мою магию, моё сходство, его странное поведение. И когда он, бледный, пытался запинаться и отрицать, она, своей железной волей, заставила его признаться во всём.
Сейчас она не двигалась. Ее взгляд скользнул с моего лица на бледную, трясущуюся от волнения Силу, на злополучный свёрток, и обратно ко мне.
— Всем выйти, — её голос прозвучал негромко, но с такой неоспоримой властью, что Сила и фрейлины Ее Величества, стоящие за ее спиной, сделав низкий реверанс, поспешно ретировались, притворив за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как приговор.
Мы остались одни. Тишина, нарушаемой лишь трепетным биением моего сердца, давила. Королева медленно подошла к стулу, на котором лежало порванное платье. Она не притронулась к нему, лишь склонилась, вглядываясь в бурые пятна и рваные шелковые клочья. Её пальцы сжались в кулаки, костяшки побелели.
— Марица, — она повторила моё имя, и на этот раз в нём не было ужаса. Был холодный, смертельно опасный гнев. Она выпрямилась и повернулась ко мне. — Перестань ёрзать и отвечай. Что. Произошло.
Это была уже не та Верания, что часами могла обсуждать фасоны платьев и оттенки румян. Это была львица, защищающая своего детёныша, которого однажды уже успела потерять. Я вспомнила Лисарию, свою вторую маму, которая была готова разорвать в клочья проезжего купца лишь за то, что он посмел поднять на меня руку. Но мама никогда не переживала ужас потери ребенка. А Верания его пережила. Ужас от потери обоих ее детей.
— Ваше Величество… я… — голос мой предательски дрогнул.
— Верания, — поправила она резко. — Когда мою дочь чуть не убили, мы отбрасываем церемонии. Говори. Сейчас же. Кто это сделал?
От её слов у меня перехватило дыхание. Она знала. Конечно, знала. Она с первого взгляда увидела не просто следы уличного ограбления, а целенаправленное, яростное насилие. И хотя на ее лице не отразилось ни одной эмоции, я знала — она ужасе. Призрак мамы Лисарии вновь возник перед глазами, отчитывая меня за то, что я заставила Веранию волноваться. Я встряхнула головой, отгоняя образы. Бесполезно.
— Всё в порядке. Небольшое недоразумение на
