Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr

Посланник небес давно перестал вспоминать свою прошлую жизнь и те грехи, что привели его вниз, в царство людей, но так и не смог понять, за что можно начать ненавидеть.

Кан Ян честно следовал своей клятве, не позволив никому ступить на остров. Он не старался причинить вреда ему, Фэй Синю, так за что ему ненавидеть?..

Он сам вложил руку в протянутую ладонь. Сам поднялся на борт корабля.

Мысли путались. Так просто было жить в храме, где каждый был частью большой семьи, не тая камня за пазухой, но здесь все было совсем иначе. Не с кем даже было заговорить. Никто не удерживал его во дворце силой, но и уйти, нарушив свое слово, Фэй Синь не посмел бы.

Оставалось только копить одиночество да прятать его за пустым взглядом прекрасных глаз. Одиночество — тоже человеческое, пустое, кратковременное; живущим сотни и сотни лет никогда не найти того, кто с ними эти сотни лет разделит, — хоть друга, хоть врага.

Три месяца прошло с того дня, когда Кан Ян запер своего пленника во дворце. За окном распускались цветы.

Вместе с набирающими силу солнечными лучами посланник богов изменился — быть может, он наконец привык к обществу Кан Яна и больше не отводил взгляда. Окутанные нежной зеленью и теплом покои казались последним убежищем, тишина и спокойный, все понимающий и принимающий человек — единственным, способным увидеть немного больше той маски, за которой правителю пришлось укрыться еще в детстве. Даже сражения перестали будоражить кровь, вызывая лишь глухое отторжение. Зачем снова и снова убивать, множить обиды, боль разносить по ветру, если душа тянет домой?

Вместе с осенью пришли дожди. Следом за дождями из долгого похода вернулся Кан Ян. Уходить он не хотел — даже смеялся, что успел постареть и больше не тянет взбираться в седло. Только нельзя сначала собрать под своей рукой земли, а потом разом отказаться от них…

Посланник вскинулся, чутко прислушиваясь. За пределами уютного зала царила паника.

Вернулся Кан Ян в закрытой повозке. Тело его располосовали едва ли не надвое. Страшная рана под ребрами указывала на скорую смерть.

Лекари метались, сшивали, промывали и бледнели на глазах.

Шепотки снова потянулись по замку словно сквозняк.

Правителю недолго осталось. С такими ранами только богов умолять о милости, никак не лекарей, лекари-то — обычные люди, да как дозваться богов?.. А оружие врага, говорят, было непростое: не только тело повредило, но и саму душу разделило надвое и скинуло ее в нижнее царство…

Никто и не думал звать диковинную птицу правителя, запертую в отдельном крыле, однако тот пришел сам. Никто и глаз на него не поднял, да и ему не было дела до десятка охваченных суетой слуг.

Коснувшись окровавленного живота правителя, Фэй Синь замер, склонившись над распростертым телом: длинная золотая прядь соскользнула с плеча, пролегла поперек едва стянутой раны.

— Вон, — бросил он и поднял глаза. В их бирюзовой глубине поднималась буря.

Негромкий голос посланника выдворил людей, словно сор метлой. Никто и оглянуться не успел, как двери сомкнулись за их спинами.

В ту ночь Фэй Синь впервые ощутил горький привкус ненависти.

— Куда мне идти, если тебя не станет?

Говорили, что Фэй Синь взялся удержать душу только потому, что без правителя никто не разрешил бы ему остаться во дворце. Если бы сам пленник слышал эти сплетни, он только усмехнулся бы: что за награда такая — быть запертым в клетке, пусть и богато изукрашенной?..

Если бы эти слухи достигли ушей Кан Яна, он рассмеялся бы.

С того самого дня, когда посланник впервые вошел под своды дворца, его судьба в случае смерти правителя уже была решена. Как только тело Кан Яна остынет, доверенные люди заберут Фэй Синя и отвезут обратно в храм, который уже никому и в голову не пришло бы назвать нищим.

Но сейчас Кан Ян среди окутавшей его темноты слышал только одно — негромкий голос, похожий на журчание ручья, только теперь он никому не показался бы лишенным эмоций. Голос взлетал, обрываясь плачем, и уговаривал вернуться. Ярость и боль смешивались с глубоким отчаянием.

Тьма сопротивлялась, вытягивая силы и скручивая тело жгучей болью, а разум — бессильной немотой, но шаг за шагом проигрывала.

Кан Ян открыл глаза.

Золотоволосый посланник богов и вправду оказался бесценным. Восемь дней назад он затворился вместе с умирающим правителем, а после из-за дверей послышалась песня. Она растекалась по дворцу, словно вода в половодье, проникала в самые крошечные уголки и щели. Может, через своего посланца сами боги оплакивали смерть?

Когда стихала песня, эрху набирал силу, и резкие звуки причиняли боль, будто удары. Спустя пять дней Фэй Синь потерял голос и только играл день и ночь, изранив пальцы в кровь. А на восьмой день даже его тело не выдержало, и он уснул.

Дворец стих в ожидании. Никто не верил в чудо, но если чудесам и случаться, то разве людям под силу их сотворить?

На восьмой день в черных глазах разгорелось пламя. Душа, побродив во мраке, снова вернулась домой.

Голос возвращался долго и мучительно — Фэй Синь бродил, словно безмолвная тень; пальцы были плотно перевязаны, и правитель лично разматывал их ежевечерне, изучая овальные лунки ногтей и тонкую кожу.

Теперь каждый встречный кланялся Фэй Синю так же глубоко, как и Кан Яну. Тот терялся, растерянно касался горла и только кланялся в ответ.

Никто не замечал, как тонкие раковины ушей отчетливо розовели от смущения.

Оружие, едва не унесшее жизнь правителя, обычным быть не могло. На невысказанный Фэй Синем вопрос Кан Ян рассказал о человеке, в беспредельной ярости своей сумевшем достучаться до нижнего мира и призвавшем демона.

Всего один демон с нечистым, исходящим темной силой клинком почти смог уничтожить весь легион под командованием правителя. Только истощенные силы призвавшего да стремительное отступление, больше похожее на побег, уберегло жалкие остатки войска.

Спустя неделю вести достигли дворца — обезумевший заклинатель во главе армии наемников и сотен демонов двигался в сторону столицы. Деревни и города на их пути пустели будто сами по себе. Испуганные жители при виде мрачного шествия, впереди которого мерно двигались рогатые великаны, бежали, побросав жилье и утварь.

Кан Ян собирал всех, кто мог держать в руках оружие. Бледнеющие на глазах воины длинной колонной ехали навстречу своей смерти.

Но в этот раз рядом с темным скакуном правителя потряхивал гривой белоснежный конь, а волосы его всадника отливали расплавленным золотом.