Лесная ведьма (СИ) - Каршева Ульяна

С этими мыслями, которые начинали мотаться по кругу, Мирна и заснула.

…А её фамильяры с огромным интересом следили за тем, что происходило в задней части избы.

…Айас ждал, пока шаманка чистых уснёт. Лежал на теплой печи и досадовал, что зря пропал целый день. Только сидели и бездельничали все, кроме разве что женщин. И ещё он жалел, что Мирна не сумела упросить высшего шамана помочь ей создать последний ритуальный круг для Айи.

Но вот ведьма легла. И только он поднялся на локте, чтобы начать задуманное, как открылась дверь из передней. У шамана была своя поисковая сеть, на свой манер. Так что он быстро понял, что вошёл в кухню «чистый» шаман... Разговаривал Айас с Мирной обо всём, что его интересовало, не слишком много. Но кое-что разузнал. Например, о высших шаманах чистого народа. Поэтому затаился на печи, чтобы тот, проверив, не понял, что Айас не спит, как положено бы ему.

Не повезло. Или так распорядилась судьба.

Ибо Айас задумал бегство своей семьи из лесного жилища, прихватив с собой шаманку чистых. От второй жены он бы не отказался, тем более от такой сильной шаманки. Но судьба оказалась выше его желаний и расчётов. Впрочем, он не жалел о том. Потому что прекрасно понимал, что именно с судьбой спорить не стоит. Да и… Жена у него уже есть. И, в отличие от вождей и старых шаманов, которые заводили себе вторую, а то и третью жену, вторую он думал заполучить только из-за её редкой силы.

С другой стороны, теперь шаманку чистых не укорят в пособничестве его бегству. Ведь когда обнаружат, что Айаса и его семьи в лесном доме нет, обвинить её, что Мирна попустительствовала его побегу, невозможно: она в это время ночевала в передней и знать не знала о помыслах Айаса. Шаман даже был рад этому: Мирна слишком много сделала для него и его семьи, чтобы желать ей зла. Теперь оставалось лишь усыпить высшего шамана чистых – и сбежать.

Уже сидя на печи – свесив ноги, Айас закрыл глаза и представил себе расположение предметов в задней половине избы. Беззвучным шёпотом он проговорил заклинание, а через десяток повторов этого заклинания проверил старшего шамана. Тот крепко спал.

Айас о-очень осторожно, чтобы не напугать, разбудил жену и тут же наслал крепкий сон на сыновей. Хорошо, что, отправляя его семью в эту часть избы, ему разрешили забрать с собой все семейные пожитки... Они спустились с печи и поднесли вещи и спящих сыновей к входной двери. В задней отлично было слышно, как грохотал ливень за дверью. Так что все шорохи и шелест, которые производила семья шамана, пропадали в этом гуле.

Быстро перенесли вещи и детей через порог и закрыли за собой дверь, мгновенно вымокшие до последней нитки.

- Ты освободишь своего брата? – тоненьким со сна голоском спросила Айя.

В грохоте воды он с трудом расслышал её и покачал головой.

- Он не достоин моей помощи, - хрипловато ответил он. – Помнишь? Я тебе рассказывал.

- Помню, - отозвалась Айя. – Но его всё равно жалко.

Он улыбнулся, глядя на неё, всегда жалостливую и переживавшую за всех. А потом посмотрел вперёд. Ливень слегка поутих, и Айас счёл это временное затишье знаком богов – пора бежать. И просветлел, глядя на своих детей. Счастье, что мальчики так усердно изучали окрестности вокруг избы! Им всем теперь есть где спрятаться так, чтобы и шаманка, и высший шаман не сумели их найти.

И шаман, навьюченный тюками и обоими сыновьями, повёл жену, тоже тащившую небольшой груз, не вперёд – к реке, а за избу – к ручью. Вода снимала знание о том, кто проходил её руслом. Айас хорошо помнил, что не далее как позавчера он потерял в очередной раз сыновей, которые увлеклись изучением местности и забыли вовремя прийти в дом. А когда он их нашёл, даже удивился: у той реки, на которой высилась когда-то сгоревшая сейчас крепость чистых, были обрывистые берега. Здесь же один берег был пологий, а второй – небольшой овражек, в котором его мальчики старательно ковыряли пещерку. А когда увидели отца, с писком скрылись в ней. Но Айасу тоже стало интересно, и он помог детям углубить её до приемлемого состояния – то есть до такой глубины, что вместе с ними, играя, прятался в необычном укрытии и он сам.

Детская шалость и игра оказались своевременными. Они с Айей прошли по холодной воде совсем чуть-чуть – и выбрались на бережок, где и спрятались под овражным краем с верхним толстым дёрном, который пробить ливень не сумел. Да, здесь, в укромной и тесной пещерке, тоже было влажно и сыро, но отверстие в пещерку находилось со стороны леса, а не со стороны избы. Шаман и его жена, обнимая детей, чтобы те не замёрзли, вжались в «дальнюю» стену, которая обреталась всего в трёх шагах от них. Перед ними. И смотрели на серую мглу дождя.

- А если они не уйдут за следующий день? – прошептала Айя.

- Уйдут, - уверенно ответил шаман. – Дождь слабеет, а у них пленные. И они хотят их доставить в крепость.

- А ты сумеешь провести ритуал для меня?

Он посмотрел на неё серьёзно.

- Я запомнил всё. Шаманка проследила, как я проводил последний ритуал. Она сказала, что я сделал всё правильно. И даже похвалила меня. Успокойся, Айя. Ты будешь видеть.

Она, благо сидели тесно друг к другу, склонила голову, приклонившись к его плечу. И они терпеливо принялись ждать следующего утра.

…Мстислав слышал всё: вновь обретённые обереги позволили ему не заснуть, как того хотел Айас, а лишь притвориться спящим, когда он почувствовал волну заклинания от шамана, направленного на него, лежавшего у печи... Порой шуршание сбегавшей шаманской семейки, переносящей вещи к порогу, пропадало в шуме ливня, который гремел по крыше задней части избы гораздо громче, чем в передней. Потом грохот воды ворвался так явственно, что маг понял: они выходят из дома.

Неизвестно, куда поведёт Айас свою семью. Мстислава это уже не интересовало. Главное, чтобы в его побеге не обвинили Мирну. Он-то сделал всё, что в его силах, когда считал с шамана решение удрать.

Когда они закрыли дверь – слава богу, что быстро, не напустив в помещение промозглого холода, он ещё немного полежал на полатях, а потом на цыпочках подошёл к входной двери и прислушался.

Тихо. В смысле – дождь шумел, но у порога безлюдно.

Он повернулся и в темноте разглядел: с печи на него внимательно смотрели две пары сияющих глаз – серых и зелёных.

- Спите, - негромко сказал фамильярам Мстислав. – Впереди – целая ночь.

«А если нам захочется выйти? - спросил кошак. – По нужде-то?»

- Я вам оставлю окно открытым, как вчера, - откликнулся Мстислав и подошёл к окошку, усмехнувшись: вспомнил, как на скамье возле этого окна сидела Мирна, присмиревшая, чувствовавшая свою вину, что не сообщила о себе в крепость.

Полностью окно он не стал открывать – слегка отогнул дряхлую раму со стеклом. Дождь в этом месте не попадал в избу – ветер с другой стороны. Так что фамильяры могли легко толкнуть раму и выбраться наружу, а потом попасть назад.

- Всё. Спокойной ночи, - пожелал им Мстислав и вернулся в переднюю.

Здесь спали крепко. Неудивительно. Не только ведьма умела насылать сон. Не только шаман… Присмотревшись к топчану, где под его шинелью скорчилась Мирна, Мстислав поднял её балахон и покачал головой. Грязный – ладно. Но настолько влажный, что до утра точно не обсохнет в том месте, где его пристроила ведьма. А ведь им всем ещё преодолевать путь до реки… Мстислав пробрался к печи и сунул балахон Мирны прямо на под, в топке которого до сих пор мерцали угли, – самое горячее пока место в печи, но не настолько, чтобы сжечь промокшую ткань.

Всё. Теперь пора спать.

Маг сел за стол и, скрестив руки, опустил на них голову. Время выспаться – даже в таком неудобном положении – есть.

Рано утром именно он «обнаружил» исчезновение семьи шамана.

Матвей легкомысленно сказал:

- Да бог с ними – пусть бегут. Айас, мне кажется, не дурак, против нас воевать не будет. Тем более у него семья.