Бюро «Канун», или Ужасы Ивота - Николай Ободников

Только одна Челепака успела откусить половину мармеладки. Но Кочерга толстыми пальцами выковыряла у нее изо рта остатки лакомства и глумливо кинула их в корзину для мусора. Девочка беззвучно заплакала.

— А то кариес и запор будут! — злорадно рассмеялась Кочерга, после чего вредно скушала на глазах у ребят пару «змеек» и вышла.

Бусин обнял всхлипывавшую Челепаку. Некоторые из ребят тоже захныкали — но тихо, потому что громко было нельзя.

— Вот бы за ней твоя «мамчеха» пришла! — жалобно сказала Челепака.

— Вот бы, — расстроенно согласился Бусин.

И действительно — вот бы…

Кочерга вернулась в кабинет для дежурств, достала принесенный из дома холодец, густо намазала его хреном и развалилась перед компьютером, намереваясь потешить себя и свой организм фильмом для взрослых. Неожиданно в помещении похолодало, и Кочерга удивленно почувствовала, как ее соски́ защипало от резкого снижения температуры.

— Накорми меня! — вдруг раздался тихий и молящий голос.

В углу кабинета стояла красивая и печальная женщина с пшеничными волосами и в длинном кружевном платье. Ее кожа была словно белейший фарфор, из которого пили мертвые императоры. Кочерга и холодец одновременно вздрогнули. Воспитательницу объял суеверный ужас.

— Ч-что?.. — не поняла Кочерга.

— Ну ты и сало! Всё жрешь и жрешь! — хрипло сказал кто-то. — Скоро рожа треснет! И мне жрать дай!

Кочерга приоткрыла рот. Она готова была поклясться, что незнакомка молчала.

— В-вот, п-пожалуйста!.. — И перепуганная воспитательница подвинула на край стола «змеек».

Фарфоровая женщина жадно схватила мармелад. Однако ее волосы невообразимо выхватили у нее из рук «змеек» и утащили их куда-то в область затылка. Там зловеще зачавкало.

— Накормите же меня, прошу вас!.. — грустно попросила фарфоровая женщина.

— А вы… а вы… — пропищала Кочерга.

— Еще жрать! — злобно прохрипел неизвестный. — Еще! Еще! Еще, дура ты из попкорна!

Кочерга быстро закивала и толкнула незнакомке тарелочку с холодцом. Фарфоровая женщина запустила в него бледные пальцы, и всё повторилось: ее пшеничные локоны счистили холодец с ее же кистей и передали кому-то сзади.

— Что еще есть, жопа? — спросил зловещий голос.

— Эт-то всё! Ч-честно! — пискнула Кочерга.

— Я не могу наесться!.. — пожаловалась незнакомка. — Но я должна… — И она подлетела к воспитательнице.

— Боже-боже-охрана-боже!..

Волосы призрака воткнулись в лицо Кочерги, растянув его, будто вспотевший пластилин. Кочерга завизжала подстреленным поросенком. Фарфоровая женщина повернулась спиной, и воспитательница увидела, что у призрака на затылке был рот — мясистый, вульгарный, с кровоточащими деснами.

— А нажрала-то сколько с чужого, стерва! — хохотнул он и с чавканьем впился в лицо Кочерги.

Предсмертные вопли воспитательницы услышали только дети спальни северного крыла. Их лица озарили улыбки. На Кочергу же наткнулись лишь утром. Жировые запасы ее тела были съедены…

Озорно светило солнышко. К воротам детского дома номер «17» лихо подрулил уазик бюро «Канун», наехав при этом на вялого лебедя из автомобильной покрышки. Лунослав выскочил из-за руля и виновато схватился за лоб.

— Ядрен батон!.. Звони! Звони-звони! — крикнул Булат, выпрыгивая из машины.

— Что?.. К-кому?! — переполошился Лунослав.

— Капитону! Чтобы он тебя от убийства лебедя отмазал! — расхохотался Булат. — Ну хочешь, я вину на себя возьму?

— А… Иди-ка ты в лебединую задницу, Булатка!

Они рассмеялись и посмотрели на детдом. Трехэтажное казенное учреждение напоминало детский концлагерь — по вине забора, украшенного висевшей на пиках куклой, и депрессивного мрачного фасада, на котором вместо каляк-маляк цветными мелками было крупно выведено: «Дисциплина! Режим! Рацион!» Не хватало только: «Арбайтен!» Лунослав нахмурился.

— Матерь божья, прямо детки в клетке, — обескураженно заметил он.

— Потом будешь сопли сахарные по усам зеленым размазывать! — поддразнил его Булат. — Разгружаемся!

Несмотря на то, что они приехали расследовать дело о паранормальном убийстве воспитательницы детдома, они захватили для детей фрукты, восточные сладости и раскраски с фломастерами. Достав коробки с презентами, Лунослав и Булат направились к ступеням парадного входа. А навстречу им уже летела пухленькая и плутоватая директор — Алиса Патрикеевна Медкова.

— О! О! О! Здравствуйте! Добро пожаловать! Полагаю, бюро «Коммун»? — прощебетала она и вздрогнула, увидев на крыше уазика жуткую косу.

— Бюро «Канун», — вежливо поправил ее Лунослав. — Мы от Прохора Питонина, капитана полиции. Тело вашей погибшей сотрудницы… ну-у…

— …обглодали, — подсказал Булат.

— Да! Вот мы и прибыли, чтобы…

— …обглодать зло в ответ!

— Булат!

— Лунослав!

— Алиса Патрикеевна! — вставила директор детдома. — Мы же сейчас представлялись, да?

Молодые люди недоуменно посмотрели на нее.

— Ой, скажете тоже — зло! Дети разве что! А это нам? — И Алиса Патрикеевна невинно покосилась на коробки.

— Детям! Это — детям! — с нажимом сказал Булат. — И дети это получат! От меня! Лично!

— Ну что вы! Конечно! Пройдемте, я познакомлю вас с воспитанниками, последними видевшими Кочергу.

— Какую Кочергу? — не понял Лунослав.

— А вы плохой молодой человек! Плохой! — Алиса Патрикеевна игриво шлепнула его по руке. — Нехорошо так о покойной Снежане Винтеровне Кочергиной! Ну, пойдемте!

Лунослав и Булат прошли за странным директором детдома в спальню северного крыла, где час назад с детьми работали психологи и следователи.

— Ну что, детвора! Встречайте праздник живота! — торжественно объявил Булат.

Дети неуверенно заулыбались. Иногда они забывали, каково это — испытывать радость просто так. Они подбежали к гостинцам и с заливистым смехом принялись разбирать их.

— Это всем, сорванцы! — вдруг рявкнула Алиса Патрикеевна, и дети побледнели, побросав угощение. — Ну-ка, цыц! Дисциплина! Режим! Рацион! Унести всё на кухню! Проверить на кишечные палочки! Взвесить! И спрятать до особого распоряжения!

Тут же вбежал усатый завхоз по фамилии Жуйвода и торопливо стал выносить коробки.

— Вы что, ядрен батон, совсем охренели?! — изумился Булат, намереваясь «сорвать» с завхоза его усы.

— На ужин выдадим! — буркнула Алиса Патрикеевна и, вытолкав завхоза с последней коробкой, вышла.

Булат хотел сплюнуть, но вместо этого проглотил слюну. Проглотили слюни и дети, которым так ничего и не досталось.

— Что же делать, а?.. Видимо, придется объявить еще раз… — загадочно произнес Лунослав. — И снова — встречайте праздник живота!

— Але-оп! — И Булат распахнул «косуху».

Из нее посыпались упаковки печенья, шоколада и конфет. Дети с радостным визгом разобрали угощение и расселись по кроватям. Они были счастливы.

— Другое дело, да, братцы? — весело прищурился Булат. — Ну, что у вас тут за зло режим нарушает?

И ребята под веселый хруст и причмокивание рассказали о тете-призраке, убивающей тех, кто у деток еду отбирает. Пожаловались они и на Кочергу, которую после конфискации «змеек» нашли мертвой и обезжиренной.

— И поделом! Лунослав, ты видел?! Директриса как колобок, а ребятня — досточки в заборе! — возмутился Булат.

— Хм-м. Похоже, на еще один оживший слух… Уважаемые дети, а есть ли у ваших страшилок…