Отродье мрака - Rotten Apple
Но ни одна из этих мыслей не посетила Нессу в тот решающий миг. Не сознанием были продиктованы её дальнейшие действия, а чем-то помимо сознания. Смелость, безрассудство — как в пещере штрата, но уже не принадлежащие ей, а словно отделённые от неё — толкнули Нессу к действию. Она лёгким движением соскользнула с кровати на половицы и беззвучно, как привидение, подошла к ложу Арлинга.
Арли рывком приподнялся, готовясь выкрикнуть что-нибудь угрожающее, а ещё лучше — обидное. Несса опустилась к нему на перину и неумелым, но притязательным движением положила ладони ему на плечи. Юноша возмущённо и вместе испуганно дёрнулся. Он хотел противиться — однако прежде, чем сделал это, был резко прижат к кровати руками Нессы, которая сразу же взобралась на него сверху. Пряди её чёрных волос свесились Арли на лицо, и он утонул в тумане того запаха, который всегда очаровывал его, но никогда ещё не был так близок, затмевая собой весь мир и все ужасы, которые могли в нём родиться. От тепла её упругого тела сердце забарабанило в груди, а дыхание отказывалось вырываться наружу.
Руки адепта задрожали, когда Несса наклонилась к нему и прильнула губами к его губам. Каждое движение девушки являло собой смесь неуклюжести и слепого желания. Арли вновь попытался воспротивиться, но не нашёл в себе сил…
ㅤ
За бугристым, поросшим силуростражами холмом, в круглой туманной низине лежала обитель Черногриба. Узкий извилистый овраг тянулся туда с Топей, и пока Фелинн шагал по нему вслед за Алейн, вокруг было удивительно тихо.
Когда впереди послышался низкий, периодический гул, Алейн остановилась и взглянула на своего спутника. Она указала на меч, висящий в ножнах у него на поясе.
— Черногриб может оскорбиться, если прийти в его владения с оружием. — Эти слова были произнесены кротко и без малейшей настойчивости, но Фелинну почему-то захотелось повиноваться без раздумий.
Инстинкты всё же подсказывали ему неладное.
— Оставить меч? — удивился он. — Я никогда не видел Черногриба и не могу вот так легко доверить ему свою жизнь.
— Тогда доверь её мне, — улыбнулась Алейн. Приблизилась и сама расстегнула медную пряжку пояса, стянула его вместе с мечом и бережно положила на ближайший валун. — Он дождётся тебя здесь.
Фелинн хотел было сказать что-то, мысленно ругая себя за покорность, но девушка взяла его за руку и повела дальше по оврагу. Когда тропа изогнулась влево и свернула за угол, княжеский сын наконец увидел поляну Черногриба.
На первый взгляд казалось, что земля здесь была совершенно ровной, без единого грибочка или торчащего вверх камня. Её поверхность устилал туман, куда более густой и пастельно-фиолетовый, в отличие от зеленоватой дымки, служившей источником света в остальных Топях. Когда сапоги Фелинна утопли во мглистом покрове, княжеский сын услышал всплеск, а вслед за этим в обувь стала наполняться тёплой водой. Стало быть, под слоем тумана скрывалось озеро — не слишком глубокое, насколько Фелинн мог судить.
Впереди бугрилось нечто большое и тёмное. Из-за недостатка света Фелинну сперва показалось, что это противоположный край низины, однако стоило им подойти ближе, и чёрная масса вдруг шевельнулась, поворачиваясь к гостям всей своей неподъёмной громадой.
Черногриб не был просто очередным грибом, хотя после всего увиденного — и исходя из названия — Фелинн ожидал именно этого. Он был больше похож на три жирных, равномерно сокращавшихся куска плоти, сходившихся сверху в ещё более огромное шарообразное вздутие. Этот сгусток мяса походил на кокон, обтянутый тонкой плёнкой, сквозь которую проступали белые вздутые жилы и что-то ещё, постоянно находящееся в движении. Тот самый гул, который был слышен в овраге, соответствовал шевелению внутренностей Черногриба: существо было либо опухолью на теле Грибных Топей, либо их сердцем — сразу и не поймёшь.
В любом из вариантов Черногрибу нельзя было отказать в могуществе. Будучи юношей княжеских кровей, Фелинн с трудом удерживался от необъяснимого желания упасть перед массой плоти ниц. То была власть, подкреплённая чем-то большим, чем просто традиции и право сильного, столь высоко ценимые в мире людей. Было в ней нечто разумеющееся — естественное в той же степени, в какой жизнь обрывается смертью.
Фелинн не отрываясь рассматривал Черногриба. Алейн медленно приблизилась к божеству и опустилась на колени; туман скрыл её почти до самой груди.
— О Черногриб! — её мелодичный, вибрирующий голос разлился по поляне. — Я привела к тебе гостя из дальних земель! Он жаждет нашей помощи и молит тебя благословить отца на поддержку его народа! Позволишь ли ты нам, своим верным слугам, созвать войска и исполнить просьбу этого юноши?
Ответом ей была оглушительная смесь воя, гула и влажных всплесков. Фелинн услышал, как у его ног зажурчала вода, и вдруг из-под тумана вынырнуло гибкое подобие стебля с извивающейся кисточкой на конце. Едва Фелинн отскочил, как с другой стороны вынырнуло ещё одно щупальце — и сразу потянулось к нему.
«Ловушка! — догадался Фелинн. — Ну конечно, кто бы мог подумать!»
Он хотел выхватить меч, но вспомнил, что оставил его в овраге, и злобно выругал себя. Рвать щупальца руками было бесполезно — кто знает, насколько они прочны и как много их собратьев ещё скрыто под водой? Как бы там ни было, если он окажется достаточно быстр, то сумеет выбежать из озера до того, как окончательно угодит в ловушку…
— Остановись! — воскликнула Алейн, хватая его за руку. В её расширенных ярко-красных глазах виднелась мольба. — Он хочет оценить тебя, только и всего! Ему нужно прикоснуться к тебе, чтобы понять, какой ты на самом деле!
— На самом деле?..
Фелинн колебался. Как поступили бы при таком раскладе его братья? Хекл без раздумий бросился бы на врага — с кулаками, если придётся. Альм применил бы подвешенный язык и постарался выяснить намерения недругов, а если пришлось бы — умело отступил. Беда только в том, что Фелинн имел мало общего и с тем, и с другим.
