Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

Вместо пыли в воздух взвились сами буквы, словно дыхание Фарука смахнуло их со страниц. Они роились, будто мухи, постоянно множась и увеличиваясь. Вскоре в их движениях проступила зловещая система. Черное облако принялось медленно складываться в очертания человеческой фигуры.

Фарук небрежно бросил книгу на пол и отошел от силуэта к камину.

– Корсаков, я знаю, что вы здесь, – раздался в тишине его хриплый голос. – Больше некому. Я поражен, что вы также смогли найти это место. Что ж, вы сами облегчили мою работу.

Он говорил по-французски, наблюдая за пляшущими искрами в камине, повернувшись спиной к залу. Владимир пытался понять, знает ли турок, где он затаился, или же просто пытается заставить его нервничать и выдать себя поспешным движением.

– Вы, должно быть, слышали историю о происхождении моих ожогов, – продолжал Фарук. – Что это был неудачный алхимический эксперимент. Это не так. Меня всегда завораживал огонь. Его танцующий жар. Мне хотелось, чтобы он объял меня. Хотелось стать единым с пламенем. Иронично, ведь те, кому я служу, приносят лишь холод. Но верно одно – огонь меня не пугает.

Словно демонстрируя свои слова, Фарук запустил обе руки в угли камина. Казалось, без малейшей боли, однако до Корсакова долетел тошнотворный аромат жженого мяса. Держа на ладонях два ярко тлеющих уголька, турок развернулся к черному силуэту и вложил их туда, где у человека должны располагаться глаза. Зал сотряс глубокий, леденящий душу стон. В пустых глазницах дымного черепа вспыхнули алые огоньки.

Фарук щелкнул пальцами, не обращая внимания на страшные ожоги. Два кадавра, все это время недвижимо стоявшие среди книжных шкафов, сделали несколько шагов и остановились у подножия лестниц. Еще двое вошли в зал, захлопнув за собой дверь.

– Сыграем в кошки-мышки? – предложил Фарук. Его голос подрагивал от возбуждения и боли.

Дымный буквенный силуэт затрясся, чуть было не рассеявшись черным туманом, и выпустил из спины смоляные щупальца, которые поползли меж книжных шкафов в разные стороны. Владимир не сомневался, что призванный дух таким образом ищет его. А значит, пока ни Фарук, ни его новый слуга, ни кадавры не знают, где он находится. Он с удвоенной скоростью крадучись последовал вдоль галереи к ближайшей от выхода стене. Кадавры по-прежнему оставались на местах. Турок явно призвал их для того, чтобы перекрыть Владимиру пути к отступлению, пока его не нащупает чернильный дух.

Корсаков уже был близок к цели, когда вокруг чугунных перил, словно ядовитый плющ, обвился источающий черную слизь отросток. Еще один влез наверх за его спиной. Каждое щупальце выпустило несколько веток поменьше, принявшихся расползаться по галерее, неумолимо приближаясь к тому месту, где застыл Владимир. Медлить больше было нельзя.

Чудом увернувшись от ближайшего отростка, Корсаков перевалился через перила и без лишнего изящества рухнул на первый этаж. Противники, от Фарука до кадавров, мгновенно повернулись к нему. Владимир вскинул револьвер и выстрелил в сторону турка, заставив того метнуться за книжный стеллаж. В следующую секунду уворачиваться пришлось уже Корсакову. Щупальца чернильного духа хищно ринулись к тому месту, где он стоял. Владимир ушел от них перекатом и вновь выстрелил, на этот раз – в темный силуэт, испускающий щупальца. Как он и ожидал, пуля прошла сквозь духа, не причинив ему ни малейшего вреда. Вот если бы это был зачарованный дробовой патрон из ле ма… С другой стороны, временное развоплощение, потребовавшееся духу, чтобы пропустить пулю через себя, заставило ненадолго рассеяться его щупальца.

Однако опасность пришла сзади. С клинком в руках на Корсакова обрушился один из охранявших выход кадавров. Владимир уклонился от удара в последний момент, пропуская ожившего покойника мимо себя. Тот мгновенно обернулся, но уткнулся в смотрящее ему в лицо дуло револьвера. Корсаков спустил курок, и пуля, расколов скрывающую лицо кадавра маску, вошла противнику прямо в лоб, расколов голову. Труп, утратив остатки жизни, рухнул на пол. Чернильный демон, восстановив щупальца, уже тянул их в сторону Владимира, а потому пришлось выпустить в него еще одну пулю, ненадолго развеявшую нацелившиеся на него отростки. Кажется, призванное существо еще не до конца освоилось в новом для себя мире, а потому не способно было полностью задействовать свои способности. И Корсаков не собирался оставаться в библиотеке достаточно долго, чтобы дать ему время исправить это.

В атаку бросился второй кадавр. Меж шкафов уже приближались еще двое. Еще чуть-чуть – и они зажмут его, а места в зале было куда меньше, чем в переулке, откуда Владимиру удалось выбраться. Он не был уверен, что сможет попасть в такой ситуации по движущимся целям. На перезарядку времени ему не дадут. Значит, оставшиеся два патрона в барабане нужно было экономить.

Ближайший кадавр замахнулся оружием. Владимир не стал пытаться парировать удар. Вместо этого он резко качнулся в сторону и зацепил рукоятью трости ногу трупа. Инерция заставила противника запнуться и рухнуть в проход сбоку от книжного шкафа.

Прямо на одну из струн, приводящих в действие ловушки. Из вентиляционных отверстий выплеснулась серная пыль, заставив Фарука где-то за стеллажами яростно закашляться. По боковым проходам на уровне колен скользнули выскочившие из стен лезвия, перерубив ноги бегущим на Владимира кадаврам.

Сам Корсаков, успевший задержать дыхание, уже выносил плечом дверь в книгохранилище. Чернильный дух устремил за ним свои щупальца, но те словно разбились о невидимую преграду, не проникнув сквозь открытый проем. Охранные символы по периметру комнаты сработали, не выпустив противника наружу. Чтобы позволить слуге продолжать охоту на Владимира, Фаруку придется уничтожить защиту от духов.

Корсаков замер на пороге. Перед ним находилось хранилище знаний, сохранившихся в единственном экземпляре. Восстановить их будет невозможно, особенно если им не удастся снять проклятие с членов Damnatio memoriae. Однако сейчас эти знания находились в руках врага, которого необходимо остановить. Владимир колебался несколько секунд, а затем сорвал с крючка у двери керосиновую лампу.

– Любишь огонь? – крикнул он затаившемуся внутри Фаруку, выпуская накопившиеся внутри злость, страх и напряжение. – Дарю! Не благодари!

Он размахнулся и со всей силы запустил лампой в ближайший шкаф. Стеклянная колба треснула, а фитилек, прежде чем погаснуть, воспламенил выплеснувшийся керосин. Пламя мгновенно охватило деревянную полку.

Корсаков захлопнул за собой дверь и побежал к выходу.

XI

1881 год, октябрь, Венеция, альберго Клаудио

Корсакову хотелось выть. В его руках, возможно, оказался ключ к происходящим событиям, но что толку, если поделиться им было не с кем? Появляться в палаццо Бонавита Владимир не рисковал – вряд ли