Беспокойные помощники - Олег Владимирович Мушинский

- Давайте ее помоем, - пробасил он. – Так противно пахнет…

Умник огляделся по сторонам, сориентировался и махнул передней лапкой:

- Река должна быть там.

Ташасы бодро побежали по дороге, стараясь держать одеяло повыше. Подальше от грязи. Улочка извивалась между домиками, как змея меж камней. То тут, то там темнели лужи. Солнце отражалось в них, но как-то вяло, без должного блеска. В одну из луж ненароком окунули уголок одеяла. Лохмушка сердито пискнула на зазевавшегося Умника, но тот так глубоко задумался, что не обратил на нее никакого внимания.

Сделав не меньше дюжины поворотов, ташасы выбежали на берег. Никого не было видно. Довольная приобретением Лохмушка вызвалась отмыть кружку, но так перемазала ее илом, что потом только совместные усилия всей компании позволили отчистить посуду. Заодно отмыли уголок одеяла.

- Что у нас дальше по списку? – спросил Хитрец.

- Светящийся шар, - сразу напомнила Балаболка. – А то каждый раз глазки перестраивать неохота.

- Угу, - сказал Хитрец, и огляделся.

- С одеялом неудобно бегать, - сказал Умник. – Давайте его отнесем, а потом вернемся за остальным. Да, еще мысль. Если его свернуть, то нести должно быть легче.

- Звучит разумно, - кивнул Хитрец. – Надо попробовать. Лохмушка, вылезай из воды. Пойдем.

Ташасы скатали одеяло, и побежали по тропинке вдоль берега. Так, действительно, оказалось удобнее, но не легче. Свернутое одеяло тащили только Хитрец с Умником, и на каждого пришлось больше веса, чем вначале. Еще время от времени сбоку пыталась пристроиться Балаболка, но она больше мешала, чем помогала.

Навстречу попалась бригада каменотесов. Ташасы на всякий случай отступили в сторону, но люди на них даже не взглянули. Они громко и с увлечением говорили о том, как здорово, что теперь у них есть свой рыбовод. Теперь цены на свежую рыбу несомненно поползут вниз. От их разговоров ташасам тоже захотелось вкусной рыбки.

- Вот, раздразнили, а не покормили, - проворчала Лохмушка.

- Надо бы проведать этого рыбовода, - сказал Хитрец. – Вдруг поделится.

Все согласились, что это было бы неплохо и побежали дальше по тропинке. За поворотом ташасы нос к носу столкнулись с Тикой.

Новая ферма Карла Рыбовода была каменной и состояла из двух примыкающих друг к другу домов. Один был длинный, серый, с тремя дверями и без единого окна. Второй – квадратный, был покрашен в белый цвет. Дверь была одна, но окон только на этой стороне два. У белого крыша была покрыта лазурной черепицей, у серого она пока полностью отсутствовала. С краю торчал серебристый шпиль, сильно покосившийся в сторону проходившей над берегом воздушной линии. Перед фермой была выкопана квадратная яма, пустая и совсем неинтересная.

Первой опомнилась Тика.

- Ой, пушистики! Пушистики!!! Папа, пушистики вернулись!

Карл Рыбовод выронил молоток, схватился за сердце и осел на каменную скамью перед дверью. В дверях появилась Лиз с большим блюдом в руках. Ташасы дружно помахали ей лапками. Лиз тихо охнула и выронила блюдо. Глиняная посуда грохнулась о каменный порог. Осколки и аккуратно нарезанные ломтики жареной рыбы разлетелись по земле. Вкусно пахнущее масло жирным пятном осело на пороге, и склонности к дальнейшей экспансии не проявило. Умник очень тихо заметил, что с нужными вещами так не обращаются.

Хитрец в первую очередь подумал, что реакция на их возвращение мало похожа на бурный восторг, и решил сгладить этот момент.

- Да мы не насовсем, - пропищал он. – Мы просто в гости заглянули. Мы тут рядом живем, в пещере, ну и заскочили. Так сказать, по-соседски.

Взгляд Карла Рыбовода стал чуть более осмысленным. Мозг отметил, что ташасы пожаловали не насовсем и не позволил этой приятной мысли пройти мимо.

- Ага, - подтвердил Умник. – Мы вообще светящийся шар для своей пещеры ищем, а так нам уже пора.

"Пока рыба не остыла", - мысленно добавила Лохмушка. Карл Рыбовод согласно кивнул. Лиз, как зомби, повернулась, скрылась в доме и вернулась с магическим шаром в руках. Тот слабо светился зеленым светом.

- Спасибо, - сказала Лохмушка, одной лапкой принимая подарок, а второй как бы невзначай загребая аппетитную рыбку.

Остальные тоже присматривали себе кусочки посочнее.

- Ну, нам пора, - сказал Хитрец.

Карл Рыбовод так оживился, что даже смог сесть ровно и больше не держался за сердце. На лице появилась странная улыбка, которая могла выражать и радость встречи, и радость расставания, и восторг от того что сердечного приступа все-таки не случилось. Отлегло.

- А мне можно к вам в гости?! – воскликнула Тика. – Можно, да?!

- Ты там не пролезешь, - ответил Умник.

Тика на миг погрустнела, но только на миг.

- А тогда вы ко мне приходите играть. Придете, да?

Хитрец потер лапкой подбородок и сказал, что у них много дел, но, если будет время, они конечно еще заглянут. Карл Рыбовод воспринял это без особого энтузиазма. Лиз тоже. Тика одна порадовалась за всех троих. Ташасы торопливо попрощались и побежали к своей пещерке, унося с собой приятную мысль о том, что кому-то они все-таки нужны, и по паре кусочков рыбы на каждого.

Последняя пахла так восхитительно, что до пещеры ташасы не добежали. Разложив на траве одеяло, ташасы рядком уселись на него и с аппетитом пообедали.

- Если за каждой тряпкой так бегать придется, то надо бы питаться поосновательнее, - заметил Умник, вытирая о траву передние лапки. Те, что руки.

Толстяк согласно кивнул.

- Может, будем к Карлу по-соседски заглядывать? – предложила Балаболка. – Тика нам всегда будет рада.

- Тика – да, а вот остальные – вряд ли, - проворчала Лохмушка.

- Да они просто не ожидали, - отмахнулась Балаболка. – А, вот если мы, скажем, завтра в это же время заскочим, то нас могут встретить совсем по-другому.

- Почему бы и не заскочить? – пожал плечами Хитрец. – Нам еще много чего надо. А сейчас давайте отнесем все это и все-таки до мельницы прогуляемся. По-моему, я там доски видел под навесом. Если найдем покороче совсем ненужную, то у нас даже дверь будет.

- Здорово! – запищала Балаболка.

Поспешно закинув трофеи в пещеру, ташасы отправились на мельницу. С густых кустов еще падали холодные капли. Ташасы с удовольствием стряхивали их друг на друга и весело пищали. Свой камушек Толстяк взял с собой. Тот все еще пульсировал, излучая тепло.