Альфа-особь - Андрей Викторович Стрелок
— Ну, он смог приготовить ''прививку'' против Хронофага, — буркнул Вадим.
— Прививка — это биоинженерный трюк, — Исаев махнул рукой. — Временный блокатор. Он не уничтожает вирус, он лишь глушит отдельные механизмы репликации. Но даже это показывает уровень. У него было десятилетие, чтобы готовиться к кризису. Он копил базы данных, выстраивал прогнозы, вербовал кадры, пока правительства играли в политику, ДИРЕКТОР строил армию будущего.
Вадим тихо хмыкнул:
— И теперь они воюют лучше, чем все остатки армий вместе взятые.
— Да, — кивнул Исаев. — Но есть одно ''но''. Все это машинная оптимизация. Набор алгоритмов, пусть и запредельно эффективных. Он мыслит в терминах статистики и вероятностей. А Хронофаг и его альфы — это нелинейная система. Живой хаос. Биогенез, который не предсказывается в привычных моделях.
Вадим поднял глаза, в них скользнуло что-то вроде интереса.
— То есть мы для него как ошибка в коде?
Исаев позволил себе тонкую улыбку:
— Именно. ''Неучтенная переменная''. И это наш главный шанс, за нами наблюдают, мы представляем для Основателей огромный интерес, поэтому Дом Советов до сих пор не снесли ракетным ударом. Надо пользоваться заминкой и бить, пока они не решили, что микробы в их чашке Петри ведут себя крайне агрессивно.
— Угу.
— Машинный интеллект — вершина человеческого проектирования. Он безупречен в логике, статистике, долгосрочном планировании. Но все его развитие зависит от изначально заданной архитектуры. Алгоритм не может выйти за пределы собственных рамок, если только в них не заложена возможность самопереписывания.
— А у них она есть, — возразил Вадим. — Нижинский сказал, что ДИРЕКТОР сам себя ''допиливает''.
— Да, — согласился Исаев. — Но даже самопереписывающийся алгоритм работает итеративно. Это постепенные шаги, он ищет локальные оптимумы для того чтобы прыгнуть на принципиально иной уровень, ему нужна подсказка извне. А у Хронофага такого ограничения нет.
Вадим скептически прищурился:
— С каких это пор слизь из подземных тоннелей круче суперкомпьютера?
— С тех пор, как она научилась ассимилировать человеческий мозг, — отчеканил он. — Биогенные системы развиваются по принципу эволюционного взрыва. Они не ищут локальные оптимумы, они пробуют все подряд. Миллионы мутаций, тысячи ошибок, сотни удачных решений. Вирус не думает, он действует. И когда он встретил человека, он получил доступ к ресурсам, которые для ДИРЕКТОРа пока остаются абстракцией: к эмоциям, интуиции, иррациональному.
Вадим откинулся на спинку стула и усмехнулся:
— То есть наше ''биологическое безумие'' может оказаться сильнее их ''цифрового порядка''.
— Именно! — в голосе Исаева прозвучал фанатизм. — Машина планирует на десятилетия вперед, но мы можем измениться за один день... Вот взяли и мегаящеров и единорогов из говна слепили, а потом скопировали их человека, послали обратно шпионить. И это делает нас непредсказуемыми. Для алгоритма мы — шум, который не поддается фильтрации.
Настя впервые за долгое время вмешалась:
— Но шум иногда просто мешает и его глушат.
Исаев посмотрел на нее с тем странным выражением, будто перед ним сидела не девушка, а очередная лабораторная задача.
— Не этот шум, — сказал он тихо. — Этот шум может переписать саму Вселенную.
— Короче, философия философией, а жить как-то надо, — сказал Соколовский. — ДИРЕКТОР может сколько угодно прогнозировать, но если мы будем сидеть и рассуждать о хаосе и эволюции, нас просто раздавят сапогом.
— Согласен, — кивнул Исаев. — Поэтому я хотел обсудить с тобой еще одну меру предосторожности.
Он сделал паузу, будто нарочно растягивая момент.
— Нужно наделать пару-тройку твоих копий.
— Чего?
— Копий. Двойников, если угодно. С теми же плюс-минус воспоминаниями, личностью, схожим сигналом в сознании роя. Настоящая дезинформация. Пусть Основатели пеленгуют, ломают головы где настоящий альфа, а где маска. Это усложнит их планирование, они не смогут прицелиться в одну конкретную цель.
Вадим шумно выдохнул и посмотрел на Настю. Та лишь пожала плечами, мол, решать тебе.
— Ты понимаешь, как это звучит? — наконец произнес он. — Как будто я сам себя на ксероксе распечатаю.
Исаев развел руками.
— Я понимаю твой дискомфорт, но если тебя уничтожат, все, что мы построили, рухнет. А так хотя бы один из ''Вадимов'' выживет. Для машины это будет кошмар — вместо одного вектора появятся сразу несколько, и их можно разослать в другие города, поднимать целину, хех...
Вадим покачал головой.
— Ненавижу признавать, но мысль здравая. Ладно. Пусть будут двойники. Только чтоб не начали мне конкуренцию устраивать.
— Не начнут, — уверил Исаев. — Они будут субальфами, как Настя, верны только тебе. Я позабочусь.
Вадим снова протянул руку к бутылке.
— Тогда, товарищ дохтур, налей за мое собственное клонирование.
* * *
Новости из внешнего мира становились все более тревожными. Вологда, еще недавно удерживаемая разрозненным гарнизоном из остатков армии и ополченцев, без боя перешла под контроль Основателей. По свидетельствам немногих выживших из окрестностей, в город въехала колонна техники, десятки бронетранспортеров, грузовиков с тентами, мобильные комплексы связи и даже несколько единиц тяжелого вооружения. На всех машинах отсутствовали опознавательные знаки. Через несколько часов после ''мирного'' переворота Вологда погрузилась в радиотень. Никаких сигналов, никаких сообщений. Город словно исчез.
Одновременно из Ямантау приходили громкие заявления. Тамошние остатки правительства сообщили о разработке адаптивной вакцины против Хронофага. В официальных сообщениях утверждалось, что препарат позволяет иммунной системе справляться с вирусом при низкой нагрузке, а значит, отныне воздушно-капельная форма заражения больше не представляет угрозы. Пропагандистские трансляции рисовали картину прорыва, обещая скорое восстановление хозяйственной жизни и массовый выход населения из убежищ.
Однако на фоне этих ''успехов'' звучали и другие заявления. Кое-какая информация об Основателях всплыла наружу. Президент открыто обвинил Основателей в проведении политики геноцида на захваченных территориях. По его словам, из достоверных источников известно о массовых убийствах стариков и инвалидов, которые якобы признавались ''непригодными к работе''. Сообщалось также о создании концентрационных лагерей для выживших, о бесчеловечных экспериментах над людьми и тотальной ликвидации всех, кто не поддавался интеграции в систему.
Основателей прямо называли международной террористической группировкой, намеренной построить на руинах государств новую тоталитарную империю под управлением сверхинтеллекта, который стоял за их действиями.
Картина за пределами Петербурга становилась все мрачнее. Разложение прежней вертикали власти проявлялось во всем. Несмотря на громкие заявления из Ямантау, далеко не все регионы спешили подчиняться приказам центра. Напротив, все чаще звучали обвинения в адрес уцелевшего правительства: людей бросили на произвол судьбы, армии не хватило даже для защиты зон безопасности, а спасались лишь те, кто оказался ближе к закрытым бункерам и складам.
В Центральной России и на
