Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия - Иоанн Ковалевский

Священник Иоанн Ковалевский

Юродство о Христе и Христа ради юродивые восточной русской церкви: исторический очерк и жития сих подвижников благочестия

^ Часть первая

^ Введение

Общее понятие о юродстве Христа ради. – Значение и особенная трудность сего подвига вообще и по сравнению с другими видами христианского подвижничества. – Всегда ли Христа ради юродивые считались истинными подвижниками и учение Церкви о них

Христианство возродило и обновило древний мир, разлагавшийся от дряхлости и внутреннего растления. Небесный огонь любви, низведенный Спасителем на землю (Лук. XII:49), воспламенил новую жизнь в сердцах людей, подавленных чувственностью, оживотворил дух, почти омертвевший в узах греховности (Еф. II:5), и, при содействии благодати, ревность к благочестию во многих воспламенилась с такою силою, что сделалась главной стихией духовной жизни, и вся деятельность духа сосредоточилась в непрерывном усилии – распять плоть свою со страстьми и похотьми (Гал. V:24), стать выше своей чувственности, покорить высшему духовному закону все порывы поврежденной грехом природы, чтобы по мере сил, постепенно возрастая духом, всецело жить в Боге и для Бога (Гал. II:19). Христианство, обновивши ветхого человека (Кол. III:10), соделав его причастником Божественного естества (2 Пет. 1:4), произвело многие виды подвижничества, которыми христианин нравственно возвышается до возможного для человека совершенства. И в великом сонме угодников Божиих, прославленных Святой Церковью, юродивые Христа ради являются дивными во святых по роду своего подвига и по той высокой степени самоотвержения, которому они следовали. Ради Христа и своих ближних они отрешались не только от мира и яже в мире (1 Ин. II:15), но и от всего лучшего, что есть в природе человека, поскольку последнее необходимо для христианина, по слову Апостола: аще внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни (2 Кор. IV:16). По истине, в них внешний человек тлел по мере того, как внутренний духовно жил и нравственно возвышался.

Юродство о Христе – один из труднейших и великих подвигов христианского благочестия, какие из любви к Богу и ближним принимали на себя особенные ревнители благочестия. «Юродство Христа ради составляет столь редкий, столь трудный и вместе с тем столь высокий христианский подвиг, на который призываются Господом Богом только особенные избранники и избранницы, сильные телом и духом»[1]. Эти славные подвижники, одушевляемые горячею ревностью и пламенною любовью к Богу, добровольно отказывались не только от всех удобств и благ жизни земной, от всех выгод жизни общественной; от родства самого близкого и кровного, но даже отрекались, при полном внутреннем самосознании, – от самого главного отличия человека в ряду земных существ – от обычного употребления разума, добровольно принимая на себя вид безумного, а иногда и нравственно падшего человека, не знающего ни приличия, ни чувства стыда, дозволяющего себе иногда соблазнительные действия. «Странен сродник твоих был еси, – прославляет Святая Церковь одного из сих великих ревнителей благочестия, – и ближних любве чужд, и во твоем языце, яко иноязычен, во ином же в разуме седяй: и ничтоже от земных одеяний на теле твоем носил еси якоже Адам, дондеже не видел еси обнажения души твоея, ниже безобразие плоти твоея познал еси»[2]. Лишенные, по-видимому, простого – здравого смысла человеческого, отрешившись от общепринятых обычаев мира и правил общественного благоприличия, они под личиною юродства нередко совершали такие гражданские подвиги, на которые не решались люди, мнящиеся быть мудрыми (1 Кор. III:18), из страха ли то пред сильными мира сего или из житейских расчетов и соображений и которые (подвиги) не могли совершать с таким успехом люди обыкновенные. Непрестанно возводя очи ума и сердца своего к Богу, постоянно горя духом пред Ним, сии подвижники, подобно древним пророкам, ревнителям славы Божией, не стеснялись говорить резкую правду в глаза сильных мира сего; они своими словами или необычайными поступками то грозно обличали и подобно молнии поражали людей могучих и сильных, но несправедливых и забывающих правду Божию, то подобно весеннему благотворному солнцу радовали и утешали людей благочестивых и богобоязненных. Юродивые нередко вращались среди самых порочных членов общества, среди людей погибших в общественном мнении, с целью исправить их и спасти; и многих из таких отверженных возвращали на путь истины и добра. Имея дар предсказывать будущее, они молитвами своими нередко избавляли сограждан от грозивших им бедствий, не раз отвращали гнев Божий от своих современников, у которых были большею частью в поношении и презрении.

Совершенно свободные от всяких привязанностей к земному, отказываясь от всякой собственности, не имея, обыкновенно, определенного пристанища и потому подвергаясь всем случайностям бездомной и бесприютной жизни, эти избранники Божии самым делом с буквальною точностью, осуществляли в своей жизни заповедь Спасителя: не пецитеся душею вашею, что ясте, ши что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся; не душа ли больши есть пищи и тело одежди? (Мф. VI:25). Ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся пршожатся вам (Мф. VI:33). Эти причастники небесного звания (Евр. III:1), не имея на земле пребывающего града, но грядущего взыскуя, так как по слову Апостола, проходит образ мира сего (1 Кор. VII:31), – не сообразовались веку сему (Рим. XII:2): вся их жизнь представляла собою как бы воплощенный протест против чрезмерного тяготения людей к земным, временным интересам, как бы живое, наглядное напоминание о высшей цели жизни – о едином на потребу[3] (Лк. X:41).

Взирая на образ жизни Христа ради юродивых, можно подумать, что это несчастные, осужденные влачить горькую участь безумия. Пренебрегая общепринятыми обычаями мира, не соображаясь с законами общества гражданского, в некоторых случаях и самые постановления Церкви, по-видимому, не могли привести их (юродивых) к обыкновенному порядку жизни[4]. Это были как бы пришельцы из другого мира, не считавшие для себя нужным знать и делать то, что, по общему мнению, составляет необходимую принадлежность жизни земной. Живя в теле, они считали себя как бы бесплотными или в чужом теле. Подобно божественному Павлу, восхищенному в вожделенное, горнее свое отечество, и они могли сказать о себе: аще в теле ши вне тела, – не вемы (2 Кор. XII:3). Пища, одежда, жилище, казалось, не составляли для них существенной потребности и необходимой жизненной принадлежности. По несколько дней, иногда по