Саламандра - Полевка

— Сказал бы, что надо, девкам, они бы живо принесли, — Тиро пожал плечами, — дня через два сходим в город, купишь себе одежды, хотя нет, я вызову домой портного, выберешь и ткань и фасон. А пока вон можешь выбрать в сундуке, что хочешь. Правда, для младшего там ничего нет, и ткани простые, и цвета простецкие, но ты не переживай, к обеду девки приведут в порядок твою тунику, и ты опять будешь одет, как положено.

— Я не привередливый, — Лекс ухмыльнулся.

— Ладно, ты переодевайся, а то кузнец уже пришел, а ты еще не кушал. Милка, помоги ему, — кинул напоследок Тиро и вышел из своей комнаты.

Милка шустро открыла сундук с одеждой и стала все вытаскивать на кровать. Лекс выбрал тунику и штаны коричневого цвета и быстро переоделся. Застегнув пояс и затянув ремешком волосы, оставил Милке свой палантин и, довольный, выскочил в коридор. Хорошо, что кузнец уже здесь, значит, можно приступать к исполнению намеченного плана.

Поцелуй

Кузнец оказался крупным мужчиной с неожиданно смуглым цветом кожи. Нет, местные жители тоже были не белокожие, а скорее золотисто-коричневые, как хорошо загорелые люди после отпуска, а кузнец был ближе к мулату, коричневатый с синюшным отсветом на сгибах локтей, как у темнокожих негров. А еще, у него были неожиданно голубые глаза. Такое странное сочетание, что Лекс невольно этим залюбовался. Тиро даже пришлось хмыкнуть над ухом, чтобы обратить на себя внимание.

— Это Нарья, он наш кузнец. А это его сыновья, Нал и Риал. Они у него подмастерья.

Лекс только сейчас заметил рядом крупного парня и крепкого подростка. Они были посветлее папки, но с такими же голубыми глазами. Глядя на кузнеца, было без слов понятно, чей фартук остался в кузнице. Нарья был ростом с Тиро, и с такими же пудовыми кулаками.

— Сканд взял меня в рабство, — решил пояснить Нарья. — Он разгромил наши войска, когда был еще совсем юным. Наши генералы не отнеслись к юному военачальнику серьезно, за что и поплатились. Я отработал в этом доме пять лет, а потом Сканд дал мне вольную. Возвратиться домой я не мог. Меня объявили предателем за то, что я не покончил жизнь самоубийством и продолжал жить в рабстве, а после того, как выяснилось, что я работал на бывших врагов, и моя семья отказалась от меня. Поэтому я осел здесь. Тиро одолжил мне деньги, чтобы я мог организовать здесь свою кузню. И я ему за это очень благодарен.

— Нарья хороший кузнец, — покивал головой Тиро, — что ты хочешь, чтобы он сделал?

— А где мой якорь и ведро? — спросил рыжик, и узнав, что все в соседней мастерской, обрадовался. — Якорь из свинца, и мне надо, чтобы ты изготовил мне несколько свинцовых пластин. Они должны входить в ведро, быть тонкими и с дырочками для пальцев, чтобы их было удобно доставать. А еще мне нужна плотная крышка из свинца на это ведро с удобной ручкой сверху. А еще, мне нужна железная и свинцовая окалина.

— Что? — растерялся кузнец.

Лекс сразу притащил ведро и стал показывать, как именно будут стоять нужные ему пластины и что должно получиться в конце. Но наибольшую оторопь у кузнеца вызвало то, что надо хорошее железо перевести на окалину. Железо в этом мире знали, но не очень любили из-за ржавчины. Поэтому оружие было в основном бронзовым. Пока младший сын начинал топить кузню, отец стал готовить инструмент, а старший вскочил на ящера и помчался на свою кузню за железной заготовкой. Воины помогли перетащить якорь, и вскоре кузнец отрубил от него одну лапу. Благо, что свинец достаточно пластичный металл.

Рыжик ревниво отставил в сторону новые тигли и с интересом смотрел, как плавно и слаженно работают отец с сыном. Им, похоже, даже говорить друг с другом не надо было. Паренек старается и сосредоточенно хмурится, пытаясь казаться старше своих лет, при этом старательно не замечает завистливые взгляды глазеющих мальчишек. Вскоре свинец расплавился в большом тигле, и Нарья приступил к изготовлению первой пластины.

Лекс тем временем взял у Тиро небольшой нож и полено с мягкой древесиной и начал изготавливать небольшие брусочки, которые должны отделять пластины друг от друга. Кроме этого, пару брусочков надо было сделать на дно, чтобы пластины не доходили донизу. Вскоре старший сын кузнеца примчался и занялся, по мнению кузнеца, самым бесполезным делом — изготовлением окалины. Железный прут раскалялся, потом его просто оставляли на воздухе, чтобы он остыл. В это время нагревался свинцовый брусок. Потом с них сбивали окалину и нагревали опять.

Окалину собирали в две разные емкости. Железная была грязно-желтой, а свинцовая серо-оранжевой. Лекс подождал, когда железной окалины соберется хотя бы две жмени, и пересыпал ее в малый тигель. Нарья недоуменно смотрел за всем этим, не понимая, зачем это надо. Лекс поставил маленький тигель на уголья, взял длинную мешалку и стал помешивать окалину, позволяя ей еще дополнительно разогреться.

— Может, температуру горна поднять? — Нарья почесал голову, — при такой температуре железо не расплавится.

— А мне и не надо ее плавить, — произнес непонятный рыжик, и с улыбочкой помешал окалину, с удовольствием наблюдая, как она опять нагревается и краснеет, а потом опять снял ее с огня и принялся помешивать дальше.

Он не хотел вот так просто объяснять, что изготавливал первый в этом мире химический пигмент. Пока в этом мире краски были только природные, а они совсем не годились для металлических эмалей и керамических глазурей. Лекс довольно мурлыкал, составляя бизнес-планы, надо вначале доподлинно разобраться, кому и за сколько их можно продать. Здесь есть гильдии, которые сохраняют секреты мастерства, надо вначале сделать несколько пробных образцов, чтобы убедиться, что все получается как надо, а потом подумать, кому продать новинку первым — кузнецам или гончарам.

Лекс заглянул в тигель и довольно улыбнулся. Все получается, как и рассчитывалось. Из железной окалины получится чудный желтый пигмент, а из свинцовой — превосходный ярко-оранжевый сурик. Лекс отставил маленький тигель, чтобы он спокойно остыл. Для того, чтобы довести пигмент до нужного цвета, его потребуется еще пару раз нагреть и остудить, а потом растереть в ступке до мелкого порошка. Но вот посторонним об этом знать совсем не обязательно!

За всеми этими хлопотами пришло обеденное время. Нарья тем временем изготовил десять пластин, которые прекрасно влезли