Когти Тьмы - Семён Нестеров
То ли по иронии, то ли по велению провидения, жизнь Ворона делилась на принципиально отличающиеся друг от друга периоды лет по десять-пятнадцать. Детство, отрочество, юность… Нет, у него не было практически ничего из этого. Уныние и зависть, гнев и чревоугодие, гордыня и похоть… Скорее можно было сказать так. Другой, на его месте, мог не заметить странностей, но он любил уделять внимание мелочам, без этого он бы просто не выжил. Смена каждого этапа происходила стремительно и беспощадно, не оставляя ему выбора и просто ставя перед фактом. Несмотря на роль пешки в этой игре, Райвен не жаловался на судьбу и даже вполне отдавал себе отчёт в том, насколько ему везло. Вот и сейчас, встретившись со смертью — а как ещё можно было назвать этого беспощадного палача — он каким-то образом всё ещё жил и дышал, оставаясь притом существом из плоти и крови. Он помнил то ощущение беспомощности, когда его проверенный годами меч просто отскочил, будто даже не зацепив доспеха, выкованного из самородков чистой магической руды. Его невозможно было пробить, просто невозможно. Даже если бы на его носителя обрушили все камни замка, то, скорее всего, он, будто черепаха, остался бы жив и, может быть, даже вылез из-под завалов. В таком снаряжении можно было выйти на бой даже против легиона орков и самое большее, что они смогли бы сделать — это оттолкать рыцаря в море и утопить. Был бы это другой доспех, например, как используют паладины, то против него, конечно, нашлись бы средства. В конце концов, паладина можно забить двухпудовыми дубинами или орочьими двуручными топорами, смять доспех тараном или выстрелом из корабельного орудия… Но для той брони, когда забрало опущено, способа пробить её обычным оружием просто не существует. К обычной броне добавлялось отклоняющее поле, создаваемое нанесёнными защитными рунами и подпитываемое энергией руды и души самого владельца. Отец рассказывал ему про эту мифическую броню, но, никто по-настоящему не верил в её существование. Почти наверняка, даже огненные шары и молнии отклонялись или поглощались. Гомез не смог даже коснуться мечом мстителя, хотя от его удара пошатнулся бы даже горный тролль. Этот же рыцарь просто поднял забрало и стоял, мерзко ухмыляясь, прежде чем нанести короткий смертельный удар своим чудовищным мечом, который вызывал ужас одним своим видом даже у человека, который считал, что познал все грани тьмы и безумия. Будто бы мстителю доставляла какое-то особое удовольствие беспомощность того, кто ещё недавно был владыкой. Гомез умер первым, и Ворон ещё помнил, как голова его недавнего сюзерена покатилась по каменному полу, пока тело всё ещё в недоумении стояло, а пальцы до белизны впивались в рукоять меча, силясь его не выронить…
У Ворона был лишь один вопрос — как живой человек мог обладать такой силой и сразу двумя легендарными артефактами, мощь лишь одного из которых была достаточной, чтобы свести с ума любого смертного. Из этого следовал логичный вывод, что нет смысла противостоять богу. Если сам Иннос принял решение отомстить за своих убитых последователей, то разумным решением было лишь бежать. Но в тот момент не было времени думать, и Ворон зачем-то напал, пока убийца был отвлечён Шрамом. Это было глупо, но инстинкты воина и ненависть к Инносу оказались сильнее. Он метил в сочленение доспеха и попал, но это не помогло. Магическая сталь даже в этом месте была не пробиваема. Ответный же удар был такой силы, что разрубил выставленный в блоке меч и броню Ворона, а затем и мягкую, как масло, плоть. Огромный, бурлящий магией двуручный меч врезался в тело в районе ключицы и без сомнения не мог оставить в живых. Райвен не помнил момента удара, только уже позже, разглядывая разрубленный панцирь, осознал, что ни при каких обстоятельствах не мог выжить без вмешательства другой божественной силы — Белиара. Связывавшие их узы не давали о себе знать много лет, с тех самых пор, как над колонией воздвигли магический барьер. Но после того как он отобрал у выжившего мага ту странную чёрную книгу и, воспользовавшись описанным там ритуалом, воззвал к богу Тьмы, всё изменилось. Он вновь почувствовал присутствие владыки. И как же вовремя это произошло! Они заключили новый договор как раз перед тем, как пришла смерть. Точнее, внесли ясность в старый. Раньше Ворон был просто должником. Теперь же он, спустя почти дюжину лет, наконец, знал, как выплатить долг. И посредник, которого Белиар послал для проверки выполнения договора, пришёлся как нельзя кстати. Возможно, он бы и не смог воскресить Ворона, но вокруг было столько жертв, столько боли и крови, что только совсем никудышный демон мог не справиться с настолько простой и необременительной задачей, как подлатать пару
