Когти Тьмы - Семён Нестеров

не стал повторять атаку, а вместо этого бросился в сторону. И это спасло его, потому что несмотря на секундное замешательство, совершенно потерявший контроль хищник прыгнул. Какая бы мощь не была заключена в огненном шаре, она была не способна мгновенно убить двухтонную гору мышц. Эта особь была особенно огромной, в несколько раз больше молодых сородичей. Его по праву можно было назвать некоронованным царём лесов Миртаны. Рог на его голове был бы лучшим украшением зала трофеев в замке любого герцога. Туша рассвирепевшего мракориса стремительно пронеслась мимо отскочившего с его дороги человека. Не будь зверь ослеплён, он, конечно, развернулся бы для новой атаки, которая, скорее всего, стала бы фатальной. Но, на счастье мага огонь сделал своё дело. Хоть он и не убил, но достаточно покалечил монстра, чтобы тот потерял и зрение, и свой острый нюх. Даже если его нос и мог ещё ощущать какие-то запахи, то это были лишь различные оттенки его собственной горелой плоти. В исступлении монстр сделал ещё пару прыжков вперёд. И это было его ошибкой. Река в этом месте имела очень обрывистый берег, так что последний прыжок оказался роковым. Зверь сорвался в воду буйной горной реки, и бушующий поток понёс его вниз по течению, ударяя о камни. Ещё какое-то время Мильтен смотрел, как зверь пытается совладать со стихией и царапает попадающиеся на пути скалы, силясь выбраться. Быть может, будь он здоров, он даже смог бы, однако потеряв ориентацию в пространстве, он лишь барахтался, как слепой котёнок. Дальше на пути к болоту река обрывалась водопадом, так что участь этого могучего зверя была предрешена. В этот раз он выбрал себе жертву не по зубам и поплатился за это.

Мильтен с трудом восстановил дыхание и успокоился. Короткая стычка измотала — не каждый день смотришь в глаза смерти. По какой-то странной традиции эта часть пути на болота всегда изобиловала приключениями. Здесь он когда-то впервые столкнулся с гоблинами, здесь он сам однажды был в теле хищника, загонявшего жертву. Теперь, почти в том же месте он победил самого опасного хищника в мире. Конечно, победа была несколько омрачена тем, что он не смог взять трофей, однако он уже давно не был охотником, а магу огня рог мракориса мог пригодиться разве что в качестве алхимического ингредиента. Впрочем, он не припоминал таких рецептов, так что расстройство было недолгим. Гораздо больше беспокоила мысль, что мракорисы никогда по своей воле не выходят днём на охоту. Если что-то довело до безумия столь могущественное создание, то это не предвещало ничего хорошего. На мгновение, он задумался о том, чтобы повернуть назад. Маги примут его и без информации о происходящем в секте. А сейчас он мог ещё успеть присоединиться к войску генерала Ли и вместе с ними в безопасности покинуть долину рудников. Что тянуло его в эти мрачные топи, полные гигантских болотных червей? Что он надеялся там увидеть? Однако совесть не позволяла ему повернуть. Если не из чувства долга, если не из-за исходившей от бывшего Братства Спящего угрозы, то хотя бы ради того, чтобы узнать о судьбе двух женщин, не без его участия оказавшихся в своё время у лидера сектантов, он должен был проделать этот путь. Он знал, что ничего им не должен, и что останься они у Гомеза, их судьбы была бы почти наверняка хуже. Они могли умереть ещё до падения барьера, или же их ждала судьба тех девушек из гарема баронов, которых изнасиловали и убили дорвавшиеся до женщин после смерти Гомеза стражники. Их участь была ужасна, и Мильтен сожалел, что вообще решил зайти в особняк рудных баронов. Расправа произошла, по-видимому, уже после падения барьера, так что убрать тела никто уже не озаботился. Увиденное едва ли позволит молодому магу спокойно спать по ночам, даже когда эта чёртова головная боль, усилившаяся после падения барьера, наконец, утихнет. После этого он осознал, какие звери таились среди каторжан, и как важна была дисциплина, которую поддерживали рудные бароны. При всех их недостатках и пороках, при них в лагере был хотя бы какой-то закон и порядок. Даже трупы магов огня, которых тоже оставили гнить прямо в бывшей обители, не произвели на него такого жуткого впечатления. Они были его друзьями и в каком-то смысле даже семьёй, но всё же погибли быстро, и как подобает воинам — от меча.

Молодой священнослужитель всегда отличался упорством, порой переходящим в упрямство, и сейчас, несмотря на все знаки судьбы, просто кричащие о смертельной опасности затеянной вылазки, всё же продолжил начатый путь. Одного мракориса было недостаточно, чтобы заставить его отступить от намеченного. Явись сейчас перед ним сам Иннос и скажи, что он должен повернуть, Мильтен мог и его послать к Белиару. В конце концов, он имел законное право быть в обиде на своего бога, не защитившего своих верных последователей. Но Иннос бы никогда не явился. Он вообще никогда не являлся, присутствуя в жизни людей лишь посредством магии и благословений. Возможно, глас Инноса был доступен избранным, но Мильтен знал, что он никогда не будет достоин стать чемпионом бога огня и света. Слишком темны были его тайны, слишком крива его дорожка в орден. Хотя кто он такой, чтобы решать каков должен быть проводник божественной воли? Может быть, Иннос ничем не лучше своего сводного брата, предпочитающего мерзавцев и негодяев. Может быть, Инносу и вовсе нужен палач, а не праведник.

Оставшийся путь прошёл на удивление спокойно. Несколько остервеневших шершней, стайка падальщиков, заплутавший кротокрыс. В общем, ничего такого, что могло вызывать проблемы. Все животные были напуганы и атаковали бездумно, будто надеясь на избавление от страданий. Ворота Болотного лагеря, от которых начиналась гать, оказались без охраны. Раньше на страже всегда стояла пара матёрых воинов с отполированными до блеска двуручными мечами. Неподалёку от ворот можно было обычно встретить первых послушников и даже гуру, вокруг которых собирались ученики. Сейчас же везде было запустение, а в ближайшем жилище, выдолбленном в стволе огромного дерева, лежал окровавленный труп. Мильтен подошёл поближе и убедился, что послушник погиб недавно. Судя по позе, он убил себя сам, выдавив собственные глаза пальцами. Какую же боль и степень отчаяния должен был ощущать несчастный, если дошёл до такого? Шутки кончились, в секте происходило что-то кошмарное, настолько, что даже все ужасы и горы трупов в Старом лагере, и обезумевший мракорис по дороге могли оказаться лёгкой разминкой перед тем,