Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская

– Отец не позволит ему пойти в боевые маги. – Публий неодобрительно покачал головой и поморщился. Очевидно, представил себе разговор с Тиберием о случившемся. – Что произошло?

– Сейчас и узнаем. – Гай скрестил руки на груди, глядя на то, как к нему волокут виновного.

Это был средних лет мужчина с коротким ежиком редеющих рыжеватых волос. Растянутый ворот туники открывал тавро – он был боевым магом. Его лицо уже было разбито в кровь, губы дрожали, он смотрел себе под ноги. Он мог бы идти сам, но этого права его лишили два легионера, которые тащили его под руки. За ними следовал Марк. Спина прямая, рука на эфесе меча. Лицо непроницаемо. Когда процессия приблизилась к Корвину, Марк дал знак солдатам отпустить пленника и с силой надавил ему на шею, заставив рухнуть на колени.

– Повтори командующему свои оправдания, – приказал Центо.

– Когда талорку доставили, она была без сознания, с проломленным черепом. Я решил не накладывать на нее Сеть. – Голос мага звучал тихо. Он был собран. Не оправдывался, докладывал. – Я предположил, что если она и очнется, то будет парализована.

– Целер, ты служишь уже девять лет, – Гай упер руки в колени и опустился так, что его лицо было на одном уровне с пленником, – сколько талорцев прошло через твои руки? Они ведь живучи как черви. Неужели так сложно было положить сраную печать?

– Перелом в основании черепа, – Целер звучал еще тише, но он поднял взгляд и смотрел Корвину в глаза, – я виноват.

Гай покачал головой. Он медленно поднялся, отошел к телу талорки и носком кальцеи брезгливо развернул лицом к себе. Мертвые болотистые глаза смотрели в пустоту.

– Что ж, они все равно оказались бесполезны.

Гай едва заметно двинул пальцами. Луций, который наблюдал за ним, вздрогнул от ледяного голоса Марка у себя за спиной.

– Прямая или косвенная помощь врагу карается изгнанием. Ты получишь быструю смерть, которой недостоин.

Чавкающий звук разрезаемой плоти показался Луцию оглушительно громким.

Голова Целера со смиренно закрытыми глазами скатилась ему под ноги.

* * *

В доме было тихо.

Луций бесшумно закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Боялся, что любой звук может разрушить эту благодатную, обволакивающую тишину. Она казалась нереальной и хрупкой. Одно движение – в ушах снова зазвучит рев пламени и хруст разрубаемых костей. Все здесь казалось живым и уязвимым. Блеск голубого мрамора вместо серой пыли и алых флагов. Запах меха и пряной травы вместо гари и металла.

Луций слабо надеялся, что равнодушный поток магии во время перемещения смоет с него липкие путы страха, но домой он вернулся в том же разбитом состоянии. Публий оставил его в поместье, одарив на прощание виноватым заговорщическим взглядом. Луций вяло кивнул ему. Брат хотел сохранить неудачное приключение в тайне – пусть так и будет. Луций не испытывал ни малейшего желания рассказывать о случившемся дяде. Тот всегда слишком опекал его. Будь Публий трижды консулом, власть в этом доме принадлежала Тиберию. Он отчихвостил бы сына как провинившегося щенка. Луцию это бы никак не помогло.

Он расстегнул фибулу на плаще, жестком от засохшей крови. Тот тяжело рухнул на пол. Луций поморщился: его будоражили все звуки и шумы. Он открыл глаза и окинул взглядом спальню. Орхо ведь не мог уйти. Не должен был. Не сейчас. Нет, вот его пояс на сундуке – бликует зелеными бусинами. Не ушел, ищет, носится по городу, вернется, будет смотреть сердито. Нужно только еще немного потерпеть. Точно скованная, грудная клетка не позволяла вдохнуть. Вот кинжал на столе. Вот выгоревший черный жилет. Луций сделал нерешительный шаг вперед.

Орхо спал на постели Луция. Гладкие волосы черными змеями разметались по подушке.

Едва Луций приблизился, Орхо вскинулся и схватил его за руку. Луций безвольно рухнул на кровать спиной к нему. Горячие ладони развернули, ощупали его грудь в поисках ран. Тепло Орхо растворило стянувшие Луция узлы, подарило воздух. Это все, что ему было сейчас нужно. Он дышал взахлеб, приоткрыв рот, словно очутившийся на суше утопленник.

– Пахнешь кровью, – голос, чуть глухой со сна, звучал встревоженно, – ранен? – Луций покачал головой. Кочевник ощупал края порванной туники, надломил высохшее пятно на ткани. – Талия сказала искать в курии, но там тебя не было. Твою мать, Эдера, во имя Великих Духов и ваших клятых богов, хватит от меня бегать.

Луций не ответил. Его кулаки сжались. Его вдруг обожгла очевидная мысль: будь Орхо там с ним, он бы лежал сейчас рядом с безымянной талоркой. А его собственная голова покоилась бы рядом с головой Целеса. Впрочем, нет, привилегия быстрой смерти принадлежит военным.

Орхо обхватил ладонью его кулак и грел пальцы.

– Тебе нужно уйти, – выдавил Луций то, что должен был сказать давно, – возвращайся в Орду. Один.

– Нет.

– Я не знаю, что у тебя с каганом. Не хочешь в Орду, так уходи на юг, в Тиришар. Или дальше. Куда угодно. – Голосу не хватало жесткости, а спиной он теснее прижимался к Орхо, пытаясь накопить его жар впрок. – Что тебе нужно? Деньги?

– Я не уйду, Эдера.

– Почему?

– Не хочу, – невозмутимо ответил Орхо. – Тебе нужно помыться. Где ты умудрился убить талорца?

– Как ты…

– Запах. – Он провел ладонью по пятнам на тунике. – Наша кровь пахнет иначе.

– Я не убивал ее. Я был в военном лагере в Виледе. Она сбежала из плена и напала на нас. Едва не спалила меня. Марк убил.

– Если ты думаешь, что я буду мстить тебе за мертвую талорку, успокойся. Я не буду. – Орхо сел на кровати и с треском надорвал испачканную тунику Луция, намереваясь снять ее, но тот отбил его руку и сел, подтянув колени к груди.

– Почему?

– Воля. – Он пожал плечами так, словно это было ясно без пояснений. – Дети Тала сами выбирают смерть. Месть оскорбительна для погибших. Она была хороша?

– Положила человек тридцать и едва не прикончила троих магов, если ты об этом, – Луций сам удивился тому, как легко говорил о случившемся. Не сбилось дыхание, шум боя почти стерся из головы. – Но она напала внезапно, у нас не было печатей.

Орхо самодовольно усмехнулся.

– Неплохо, но я бы свою жизнь продал подороже.

Луций помолчал, глядя сквозь талорца и собираясь мыслями.

– Спасибо, – тихо сказал он, – что не послушал меня вчера. Я был… я не знал, что говорю. На Севере мне делать точно нечего. Ужасная идея. Я с