Живые и мертвые (том 5) - Ярослав Гивиевич Заболотников

— Насрать в паре поселений успеют. Хасвониту, видимо, уже спалили. Ух, — скрипнул зубами распорядитель, — рубил бы я этих выродков до поломанной сабли, да сказали, тут мы нужнее…

Разговор затух. Под надрывный кашель Шойсу по мосту проковыляла толстая женщина с корзиной за спиной, периодически оглядываясь на дроу. А потом Рэксволд снова уставился на долговязого:

— Раз пока сидим, скучаем и делать нечего, может, сыграем во что-нибудь? — он кивнул на высокий ящик у ближней башни. — К примеру, силой на руках померяемся? Не на интерес. На злотни.

— Подкуп через проигрыш решил впихнуть? — на лицо-якорь наползла хмурость: — Затем зубы заговаривал?

— Проиграть? Ха. Наоборот. Ободрать тебя как липку, раз ты такой богатый. Нам деньги пригодятся. Зелье-то храмовники задаром варить не будут. Но ты, конечно, можешь попытаться выиграть. Поставим охапку злотней, кольцо с сапфиром и пару дорогих медальонов.

— А зачем? — гадко улыбнулся долговязый. — Документов до заката не увижу, вас повешу — всё и так моим станет.

Рэксволд рассмеялся.

— Давно таких самоуверенных не видел. Прям невтерпёж на тебя поглядеть, когда мы с капитаном дальше поедем. Эх, упускаешь шанс озолотиться. А всего-навсего надо было девку победить. Ладно.

— Девку?.. — перекошенный прищур выражал недоумение. — Ты предлагаешь мне играть с бабой?..

— Ага. Вон с той, с каштановыми волосами. Но я тебе сразу говорю: проиграешь.

— Чтоб баба меня на руках обставила? — сродни настоящему псу, ощерился долговязый. — А давай. Не то вдруг назло всё с моста выкинете. Тогда вешать вас будет не так весело. Тащи что есть.

— Ты — тоже, — вставший Рэксволд направился к Лайле. — Молчи и слушай, — тихо сказал он, когда приблизился. — Снимай кольцо, медальоны и вместе со всем нашим золотом иди вон к тому ящику.

Изумрудный взор вампирши стал смертельно разъедающим: казалось, вся зелень в нём — смесь яда с кислотой.

— Не боись, ничего отдавать не придётся, — поспешил заверить ассасин. — Но нужно харю-якорь в борьбе на руках уделать. Другого пути нет. Любезничать не надо. Едва начали, сразу вали. Ясно?

Глаза напротив снова наводнила мягкость весенней листвы, а прикрытые на несколько мгновений веки выразили согласие.

Долговязый вернулся с набитой серебром и золотом мошной. Видимо, взятки за проезд он брал, и брал часто, однако не напрямую: иначе из слухов совьётся верёвочка для собственной петли.

Окинув взглядом солидную горку злотней и украшения, распорядитель сухо произнёс:

— Нет у меня желания считать. Всё на всё?

— Как скажешь, — одобрил Рэксволд. — Кто судья?

— Ты посчитаешь и дашь отмашку. В остальном глаза у каждого свои. Тогда в игре азарт лишь есть, когда на карте кровь и честь, — напомнил старинную поговорку долговязый. — Правила обычные: тылок ладони на ящике — проиграла, — он кольнул Лайлу насмешливым взглядом: — Висеть тебе со сломанной рукой.

Соперники встали по обе стороны ящика. Поставили локти на шершавую древесину. Рядом с крупной загорелой ручищей, с буграми шрамов на запястье, светлая кисть вампирши без единого дефекта представала мраморным изваянием.

— Готовы? Три. Два. Один. Бой!

В мгновение ока загорелая пятерня оказалась прижата к ящику — победа была чистой.

— Какого чёрта⁈ — взревел долговязый. — Она дёрнула за полсекунды до отмашки! Мухлевать вздумали? Я вас прямо сейчас казню!

— Давай по новой, — не стал спорить Рэксволд. — Готовы? — он внимательно наблюдал, как сплетаются руки. — Три. Два. Один. Бой!

И снова девичья ручка прижала мужскую кисть — долговязый опешил, а потом процедил:

— Не считается. Твоя баба, — тыкнул он в Лайлу пальцем, — ящик качнула. Ещё одна такая выходка, и вы все трупы.

Вампирша обвинений не понимала, но точно знала, что они незаслуженные. Однако, невзирая на её обиженный взор, Рэксволд согласился:

— Видать, пол кривой. Передвинем да повторим.

Смещённый на метр ящик, новый отсчёт и… в этот раз Лайла, глядя покрасневшему распорядителю прямо в глаза, медленно кренила дрожащую пятерню к поражению, пока не вжала в ящик.

Долговязый потерял дар речи: ошарашенно смотрел то на свою помятую руку, то на девушку. В тусклом свете пасмурности его потное лицо блестело ярче кольчуги, а вот в глазах сгущался мрак.

— Ты что-то говорил про честь, — напомнил Рэксволд. — Она же у тебя есть, правда?

После тяжёлого вздоха мошна с прощальным звоном шмякнулась на ящик:

— Подавитесь.

— А ты говоришь, я лгу. Как видишь, нет, — ассасин забрал выигрыш. — Если что приключилось на берегу, капитан с бумагами может и вечером приехать, но так или иначе он явится и ты нас пустишь: не будет у тебя повода нам отказать. Даже этому чахлому, — карий взгляд устремился к дроу, и тот разразился кашлем. — Хворь эта пустынная, кстати, по ветру расходится, у нас один после отплытия подхватил: весь пятнами пошёл. Надеюсь, не заразим тут никого.

Распорядитель стоял с видом, будто дерьма пригубил. Потом же сказал:

— Валите отсюда вместе со своей патлатой кашло́той, — поднял он ладонь, а после процедил: — И лучше вам больше не попадаться мне на глаза.

Решётка, за которой квадратами виднелась дорога к столице, поползла вверх — вот она, свобода. Однако спешить не стоило. Как и отвечать долговязому. Он был на грани срыва и любые слова принял бы за издёвку.

Взобравшись на мерина, ассасин поехал к арке. За ним — и остальные странники. Когда за спинами лязгнула решётка, а копыта ступили на пыльную дорогу, он самодовольно произнёс:

— Вот теперь можете говорить. А ты, — палец указал на болезного Шойсу, — завязывай. Вышло недурно, но больше не надо. Вот, смотри, — ладонь, стёршая с лица гримасу мук, добавила понимания.

— Ясны, — вмиг «исцелился» дроу.

— Лихо вы дылде нос утёрли, — усмехнулся Джон. — Хотя всё прошло не совсем гладко, да?

— Ага.

Следопыт глянул вдаль, на трактир у дороги и нырявший в заросли поворот.

— Хоть в двух словах расскажи, пока нет никого.

Рэксволд обвёл взором заинтересованные лица и улыбнулся:

— Ну, слушайте тогда. Один чёрт спешить некуда.

— Это почему? — сразу насторожилась Лайла.

— Потому