Живые и мертвые - Ярослав Гивиевич Заболотников

В бледной когтистой руке извивался чёрный комок со щупальцами: словно глубинный спрут на ладони мертвеца. Сравнение было недалеко от истины. Мертвец заключил иллитрионт в кулак, и в янтарях глаз зародилась муть, похожая на порхавшую в воздухе шаль.

— Наконец-то… — Леонардо разжал пустую ладонь. — Путь длиною в несколько веков завершён, — он поглядел на мостовую, где лежало иссохшее тело, из трещин которого застывшими щупальцами прорастали лиловые кристаллы. — Я найду достойное применение твоему дару.

— Прости, что рушу твой триумф, — подошла печальная Лайла. — Я снова вынуждена просить о помощи.

Колдун даже не посмотрел на стонущего Густафа, какого Рэксволд с Джоном тщетно пытались отвлечь от боли разговорами.

— Тебе повезло, королева. Ли находится неподалёку и, думаю, сможет помочь.

— Премного благодарна.

— Я же в ближайшие дни буду несказанно занят. Настоятельно рекомендую беспокоить меня исключительно по вопросам мироздания.

— Я при всём желании… — начала было Лайла и ощутила, как в пальцах что-то появилось: изящный браслет из чернёного серебра.

— Наденешь его — я явлюсь, — строго произнёс Леонардо. — Так же учти: сейчас все подходы к набережной отсечены барьерами тьмы. Однако они невечные.

— Поняла. Мы сразу зайдём в гостиницу.

— Верное решение, — элегантно кивнул колдун. — Ли поможет вам избежать ненужных вопросов, — он сделал выразительную паузу. — Как бы ты себя ни корила, помни: для тебя всё могло закончиться намного трагичнее, — жёлтые глаза растворились в клубах чёрного тумана.

В нём же исчезли демонические останки, оставив после себе голую мостовую. Словно Хризальтеры никогда и не существовало. Даже притихший на плече мефит недоумённо заурчал.

Лайла тяжело вздохнула, набралась смелости и взглянула на обезглавленный труп, на жестоко раздавленную голову. Пусть сердце бешено стучало, а глаза влажнели, она заставляла их смотреть. Наказывала себя. Считала, что Шойсу можно было спасти.

Никто не ведал, что таков замысел высших сил. Дроу пришёл в этот мир, чтобы случайно потерянным артефактом помочь Хризальтере обрести свободу. И ушёл, положив начало её концу.

И лишь старая фреска намекала, что всё должно было произойти в Мальпанере, на озарённой вечерним солнцем набережной. В месте, много тысячелетий назад избранном тем, кто почти воздвиг алтарь своего прибытия посреди песков. Владыкой.

Эпилог

Утром, под пасмурным взглядом небес, Шойсу предали земле. Его похоронили на столичном кладбище: наличие документов позволяло, а золото устраняло остальные препятствия, да и в отличие от живописного места в джунглях здесь не выкопают дикие звери. Воткнутое над земляным бугром копьё заменяло надгробие, над каким в своей лавке пока работал скульптор, но это ничуть не мешало проститься — странники стояли у свежей могилы, уже оплаканной недавним дождём.

— Несправедливо… — Лайла прятала слёзы за каштановыми прядями. — Я привела его в этот жестокий и чужой мир. Впутала в чужую войну. И не смогла защитить. Я должна была что-то предпринять… Должна…

— Там мог лежать я… — угрюмо смотрел на сырую землю Рэксволд. — Судя по всему, он здорово подгадил рогатой своим наручем… Я вот не сумел… Зазря бы сдох, если б первым полез…

— Дружба ведёт к смерти… — многозначительно произнёс Джон. — Он понимал. И всё равно решился… с улыбкой на губах. Ушёл как герой.

— В крипте храма я обнаружила загадку: извне не войти, наружу взор не ринуть. И единственное, что сразу пришло на ум, — могила. И вот теперь я на неё смотрю… Вот чем я отплатила Шойсу за спасённую на севере жизнь…

— Да я и сам с ним не сразу поладил. Мне его прирезать по десять раз на дню хотелось. А он нормальным оказался. Просто… другим.

— Так мы тебя до конца и не узнали… — понуро сказал следопыт. — Спи спокойно, воин.

Немного помолчав, странники медленно пошли по вымощенной камнями дорожке. Вдоль покривившихся замшелых надгробий. К каменной ограде с ржавыми воротами. На душе было не менее мерзко, чем перед глазами, ещё и дождь стал накрапывать, — Рэксволд завёл разговор:

— Почему «могила»? — вопрос был обращён к Лайле. — В неё ведь можно войти. К сожалению.

— А что ещё? — тоскливо ответила вампирша. — Что-то, где нет ни окон, ни дверей. Как та башня из легенды.

— Какой ещё легенды?

— Про Чаячью Гряду, — подсказал Джон.

— Уже слышали? Да, тайну чёрных чаек на утёсах ещё никто не раскрыл. Оттого и сочиняют всякое. Говорят, даже та башня существует. Нашли в джунглях скалу округлую и Глухой её прозвали.

Лайла остановилась:

— Здесь, на Хмуром Острове?

— Да… — обернулся Рэксволд и понял ход мыслей вампирши.

— М-да. Вот вам и легенда.

Странники покинули кладбище, оставив позади если ещё не друга, то приятеля и героя, что теперь покоился в мягкой земле вместе со своим легендарным наручем. Ветер нежно обтекал воткнутое сверху копьё, а на древке на неизвестном языке темнело послание, какое еще не единожды прочтут сотни бирюзовых глаз.

* * *

В полдень Лайла уже стояла с Леонардо возле круглой скалы, гордо возвышавшейся над джунглями. Её поверхность была настолько гладкой, что казалась полированной: точно у камней, десятилетиями ласкаемых прибрежными волнами.

— Вчера обстоятельства не позволили поздравить тебя, — вампирша посмотрела в янтарные глаза, где муть заметно посветлела: постепенно адаптировалась под нового хозяина. — Искренне поздравляю тебя с обретением магии Теней. А также благодарю. И тебя, и Ли. Эрминия с Густафом уже идут на поправку.

— Отрадно слышать, что ты умеешь быть благодарной, — сверлил немигающим взором колдун. — И всё же, возлагаю надежду, ты позвала меня не за этим.

— Нет, — тихо вздохнула Лайла. — Мне нужен Ключ. Я уверена, что в этой скале сокрыта башня и в ней находится Молот.

— Хм. Я мог бы посмотреть сквозь камень, но ввиду важности момента первенство открытия оставлю за тобой.

Леонардо протянул незримое нечто, и на ладони вампирши оно обрело форму подковы. Стоило направить её на скалу, как та задрожала. Стала трескаться. Ронять плоские глыбы. Она избавлялась от камня, словно от скорлупы, всё сильнее обнажая зеркальную поверхность. Вскоре, вместо скалы, ослепляя бликами, засиял огромный цилиндрический столб, по обхвату как вековой дуб и сплошь отлитый из зеркальной глади.

Побледневший взор Леонардо упал в траву, после чего хладность губ согрела тонкая улыбка:

— Мои поздравления, Лайла де’Рон.

—