Игра тени и света - Валерия Яблонцева
Гарольд Фэрфакс, наследник многомиллионного состояния, завещанного отцом прямо с изнанки светлого мира.
Бред.
Но, судя по лицам собравшихся, они были настроены совершенно серьезно. Представление мистера Рафферти вкупе с замысловатыми фокусами заставили их поверить в реальность призраков. И они были готовы – да-да, готовы! – подтвердить подлинность завещания умершего господина Фицроя и передать все деньги наследнику, вытащившему отца с того света, лишь бы получить состояние Фэрфаксов, завещанное старикам и сиротам.
Из-под стола появился портфель, а оттуда – ручка и гербовая нотариальная бумага. Иан положил их перед мистером Рафферти, и тот, не задумавшись ни на секунду, начал писать под удивленное перешептывание гостей шоу.
– Тьмой клянусь, Иан, это его почерк.
– Невероятно! Немыслимо!
– Я не верил тебе, Беркли, но теперь готов согласиться…
– Гарольд…
Младший Фэрфакс вытянулся, расплывшись в предвкушающей улыбке. Ноздри хищно трепетали, вдыхая дурманящий дым, пока рука мистера Рафферти скользила по бумаге, выводя ровные строки.
«Я, Фицрой Фэрфакс, находясь в здравом уме и твердой памяти, все мое имущество, какое ко дню моей смерти оказалось мне принадлежащим, в чем бы таковое ни заключалось и где бы ни находилось, завещаю…»
Не знаю почему, но это задело меня за живое. То ли сказалось безрадостное приютское детство, то ли вспомнилась хорошенькая горничная Сэдди, утиравшая слезы подолом разодранной юбки, посреди засыпанного осколками фарфора зала Брейден-холла.
Казалось бы, какое мне дело до чужих миллионов? Но нет. Будь моя воля, Гарольду Фэрфаксу не досталось бы ни далера из отцовских денег.
Он не заслуживал их. Не заслуживал.
Придавленная тяжелой рукой и чужими жадными взглядами, я не могла даже пошевелиться, вынужденно оставаясь безмолвным свидетелем обмана. В груди тугим шаром разрасталась жгучая злость.
Если бы только…
Словно откликаясь на эти мысли, что-то гладкое и бархатистое потерлось о мою ногу.
И…
Глава 4
Я провалилась в чужие воспоминания так резко и внезапно, словно пол вдруг разверзся под ногами. Меня швырнуло с головой в омут, а оттуда – на колени перед несоразмерно высоким, плотно сбитым мужчиной. В начищенных до блеска ботинках отразилось перекошенное от злости лицо мальчишки с покрасневшей щекой и набухавшей на разбитой губе алой каплей. Тонкие руки прижимали к себе, едва не душа в объятиях, маленькое пушистое существо.
«Сопляк! – услышала я звенящий от негодования голос. – Как ты посмел?»
«Это не я! – прозвучал ответ дрожащим мальчишеским фальцетом. – Это все он! Он! Расти!»
«Это сделала собака?»
Мальчишка мелко закивал.
«Да, да, это все он…»
Не помогло. Лишь сильнее разъярило.
«Ты обещал, что будешь следить за ним, – прогремел отцовский голос. – Ты несешь ответственность. И чего же стоят твои обещания? Наследник…»
«Но, отец, это не я! Не я! Расти…»
«Не желаю ничего слышать. Недостойный. Жалкий».
Я чувствовала, как с каждым словом в мальчишке поднимается черная ярость. Зубы впились в разбитую губу, пальцы, обхватывавшие мохнатую шею щенка, сжались.
«Ах так!..»
Резкий подскок, бросок, тоненький визг. Ужас и неверие в глазах отца, еще недавно желавшего наказать наследника за то, что не уследил за питомцем. Звук удара, писк – и тишина, неестественная, пугающая.
«Гарольд, ты…»
«Это твоя вина, отец! Ненавижу!»
Я не успела ухватиться за воспоминание, как оно сменилось, а затем еще и еще. Образы кружились ускоряющимся калейдоскопом, и чем сильнее кот терся о мою ногу, тем больше раскрывалось деталей чужой жизни. Сухощавая женщина с болезненным взглядом, мужчина – уже старше – открывающий рот в безмолвном крике. Дымящийся автомобиль. Плачущая служанка в разорванном платье. Кадры разнузданных гуляний, смазанные и нечеткие, будто снятые трясущимися руками на плохую пленку.
«Ему нужно лечиться».
«Бесполезно».
И поверх всего – колоколом на краю затуманенного сознания – низкий голос.
«Ущербный! Неправильный! Недостойный!»
Напряжение росло в груди, скручивая и переламывая, смешивая мысли и чувства. Тело вытянулось звенящей струной, каблуки впились в пол.
«Недостойный, недостойный, недостойный…
Ненавижу, ненавижу, ненавижу…»
– Нет!
Сноп искр, вырвавшийся от резкого нажатия на спрятанную под ковром педаль, отогнал от меня кота Ши и заставил гостей вздрогнуть. Скрип ручки оборвался. Мистер Рафферти замер, словно вдруг потерял связь с духом. На лицах гостей застыли недоумение и испуг.
А я сделала то, чего никак не могла от себя ожидать.
– Тишина!
Нащупав носком туфли педаль, я еще раз ударила в нее, осыпая стол искрами. Ладонь мистера Рафферти, не покидавшая моего плеча даже на время составления фальшивого завещания, предупреждающе напряглась, но я едва ощутила это, полностью отдавшись бушевавшему внутри шторму чужих воспоминаний.
– С чего вы решили, что имеете право оспаривать чужую волю? – Подавшись вперед, я медленно обвела взглядом Гарольда и ошеломленных гостей. – Вы, те, кому при жизни было оказано высокое доверие. Друзья. Партнеры. И, конечно же, ты.
– Эй! – Гарольд, еще не успевший распрощаться с мечтой о близком триумфе, зло уставился на меня сквозь узкие прорези маски. – Не понимаю. Что здесь…
– Молчать! – рявкнула я, заставив младшего Фэрфакса подпрыгнуть в кресле. – Сопляк! Разве кто-то спрашивал твое мнение? С самого случая с Расти было понятно, что от тебя не будет толку. Недостойный!
Я не играла голосом и не пыталась подражать мимике покойного Фицроя Фэрфакса, но даже так, искренняя и беспощадная в будоражащей ярости, была убедительна. Разве что ремня в руке не было.
Но Гарольд поверил и без этого.
Наглая спесь слетела с него, точно шелуха. Лицо побледнело, зрачки сузились до маленьких темных точек. Не сводя с меня безумных, испуганных глаз, он отпрянул и съежился под моим яростным взглядом.
Голова закружилась, в теле родилась странная легкость. Никогда прежде я не чувствовала ни над кем такой власти. Никогда не видела в глазах людей столько ужаса и желания покориться любому моему слову.
Это опьяняло, одурманивало, мешало остановиться. Мистер Рафферти, контракт и дерзкий план были забыты. Я сама – я и только я – сейчас вершила чужую судьбу.
– Мистер Фэрфакс…
– Господин Фицрой…
– Позор! – Я громко хлопнула ладонями по столу, отстраненно отметив, как под столешницей что-то негромко щелкнуло. – Позор! Всем вам!
Младший Фэрфакс всхлипнул.
– Отец, – выдавил он сквозь дрожащие губы. – Это не я. Это они. – Он обвел рукой сидящих за столом гостей. – Они сказали, что можно изменить все…
– Они? – Я не сумела сдержать смеха – настолько жалко и нелепо это прозвучало. –
