В памят(и/ь) фидейи. Книга первая - Лилия Талипова

– Он здесь! – пискнула Асли и улыбнулась еще шире.

– Оставить вас? – слишком бодро предложила я.

– Нет, погоди! Сначала познакомьтесь. Мне нужно твое благословение.

– Ты его и так получишь… – я закатила глаза, но все же улыбнулась. Приятно, когда моему мнению придают такое значение (хоть на подкорке разума сидела мысль, что на самом деле даже мое крайнее неудовлетворение выбором Асли не сыграет роли в ее решении остаться с ним или распрощаться).

– Пожа-алуйста, – она состроила щенячий взгляд. В тот момент резко весь мир поблек, остались лишь ее умоляющие глаза, буквально давившие своей волей.

– Ладно…

Наше знакомство прошло натянуто. Доминик мило улыбался, расспрашивая меня об учебе и увлечениях, неловко подбирая дежурные темы разговора, будто ставя в голове галочки в справочнике «Как не нужно общаться с подругами девушки, которая тебе нравится. Пособие для чайников». Усмехнувшись своим мыслям, напоролась на вскинутые брови и взгляд свысока с темной полуулыбкой (иначе не скажешь) и, подняв руки в жесте «сдаюсь», наконец, оставила их наедине. Настолько, насколько можно быть наедине в людном баре.

Я проскользнула к барной стойке, где заказала сразу два мартини драй. Народу было так много, заполнен чуть ли не каждый дюйм помещения. От духоты кружилась голова, а пока я потягивала коктейль, в меня врезалось порядка пяти человек.

– Bitte eine Flasche Mineralwasser mit Zitrone9, – прошуршало где-то позади меня так, будто парень шепнул мне на ухо.

Но на удивление бармен все расслышал, ведь, показав большой палец вверх, уже скоро осторожно нарезал лимон тонкими слайсами и протолкнул их в бутыль. Нигде раньше не видела подобного.

По обе стороны от меня в стол уперлись жилистые руки, а их обладатель едва ли не навалился всем телом. От незнакомца пахло свежим парфюмом, но совсем ненавязчивым, будто он пару минут назад вышел из душа.

– Простите. Не хотел доставлять вам неудобств, но здесь слишком тесно, – в этот раз слова будоражащим шепотом были адресованы мне. Он говорил на превосходном английском.

Почему-то ни на миг не задумалась о том, каким образом он понял, что я не местная или, по крайней мере, не знаю немецкий.

– Ничего. Я люблю неудобства, – выпалила я, прежде чем сообразила значение собственных слов.

Бармен протянул заказ и что-то по-дружески произнес. Я предположила, что они знакомы, поэтому гость мог рассчитывать на «свойские» дополнения. Парень хмыкнул и, забрав бутыль воды с лимоном, отодвинулся от меня, а тепло его тела потерялось в удушающем жаре толпы. Я не знала, ушел ли он или стоял чуть позади, смотрел на меня или отвлекся на разговор с кем-то из своих. Хотелось украдкой разглядеть его, оценить, насколько тот симпатичен. Поддавшись любопытству, превозмогая неловкость и нервно покусывая губу, я сделала вид, что выискиваю кого-то среди посетителей, а сама украдкой скользила взглядом по мощному торсу, спрятанному под лонгсливом, широким чертам лица, пухлым губам, плюшевым на вид волосам и небольшой бородке. Он стоял чуть поодаль, беседуя с незнакомым мне мужчиной. А когда рискнула слегка коснуться взглядом его глаз, встретилась с непроницаемым выражением, в котором за стальной стеной черных зрачков не видно было совсем ничего. Меня будто ударило током. Я постаралась придать себе наиболее спокойное выражение лица, когда сказала:

– Асли нет?

А затем отвернулась к бару, заливаясь краской. Какая дурость. И перед кем я оправдывалась? Еще некоторое время даже не рисковала повернуться в толпу, боялась увидеть его.

– Hallo! Ehm… Ja. Ja… Danke, – голос Доминика, когда тот говорил на немецком, звучал иначе, но был достаточно узнаваем, чтобы я обернулась на небольшой выступ, служивший сценой. Там было довольно мало места, поэтому расположились только сам Доминик и парень за установкой. – Danke, – он широко улыбнулся. – Ich bin sehr front Sie zu sehen. Sollen wir anfangen10? – Абсолютно уверена, что не изучала и никогда не знала немецкий, но поняла все, что сказал Доминик, однако дело не в незамысловатости брошенных им фраз, а в отчетливом и устойчивом знании, которое я могла почерпнуть лишь из фидэ. Толпа разразилась аплодисментами, музыка, едва хрипя, заструилась из больших динамиков, Доминик запел. – Я хочу быть твоим пылесосом, вдыхающим твою пыль. Я хочу быть твоим Ford Cortina, я никогда не заржавею. Если ты любишь горячий кофе, позволь мне быть твоим кофейником. Ты командуешь, крошка, я просто хочу быть твоим11.

Широко улыбающаяся Асли стояла в первом ряду и изящно пританцовывала в такт песни.

Сидевшая рядом со мной девушка, активно спорившая о чем-то со своей подругой, освободила стул. На ее место присел тот самый парень. Я узнала его по запаху (спасибо Асли, что научила обращать внимание на такие детали.) он коротко спросил, глядя куда-то за бар:

– Это мартини?

– Да, – прохрипела надломленным голосом.

– Ясно. Noch eins, bitte12, – обратился он к бармену, указывая на мой бокал, тот кивнул и показал пальцем сначала один, потом два, три… Незнакомец оценивающе покосился на меня, а после продемонстрировал в ответ три пальца. – Заглаживаю доставленные неудобства.

– Вы едва задели меня, – стушевалась и выпалила смущенная я на одном дыхании. – Ничего серьезного. Не стоило.

Такое поведение казалось дикостью, сродни чему-то неприличному и даже оскорбительному, но почему-то все равно было приятно. Он осушил остатки содержимого бутылки крупными глотками, а я боролась с желанием взять свою судьбу в свои руки и сделать хоть что-то чтобы этот вечер он провел со мной, то и дело насильно отводя глаза от его шеи, на которой ровно пульсировала вена, и вздымался и опускался кадык.

– Еще раз простите, – он встал, коротко кивнул и вытащил из кармана свежую купюру, положил на стойку, а сам, не проронив больше ни единого слова, просто ушел и скрылся в толпе.

– Детишки, в навороченных кроссовках, вам лучше бежать от моего ружья. Детишки, в навороченных кроссовках, бегите быстрее моей пули13, – Доминик уже завел следующую песню и выглядел таким счастливым, таким настоящим, что я без зазрения совести залюбовалась, либо просто вперила пустой взгляд, зацепившийся за знакомую фигуру. Должна признать, за микрофоном Доминик был в своей стихии, прикрывая глаза и отдаваясь целиком мелодии из полухрипящего динамика.

До конца вечера я скользила взором по лицам, выискивая того самого парня. Хотелось поймать задержавшийся на мне всего на миг, взгляд черных глаз. Взгляд, который бы сказал, что я понравилась незнакомцу так же, как и он мне, что он будет скучать по моему образу и сожалеет, что уже к утру о нем