Родная земля - Виктор Ступников

— «Волк-2», продолжайте наблюдение. Дистанцию не сокращать. При попытке сближения — предупредительный выстрел в колесо.

— Понял.

Маша проснулась от тихого голоса по рации. Она потянулась, её глаза были запавшими, но ясными.

— Мы скоро?

— Ещё часа три, не больше, — ответил Иван, бросая взгляд в зеркало заднего вида.

Она кивнула, поправила растрёпанные волосы и больше не задавала вопросов. Её молчаливая собранность была поразительна. Она не была больше испуганной девочкой. Она была союзником.

Дождь усиливался. Серый микроавтобус, как призрачный сопровождающий, всё так же плыл далеко позади в пелене воды. Лес по сторонам дороги становился всё гуще и темнее.

И вот, наконец, в просвете между вековыми елями показались знакомые ворота. Они были распахнуты настежь, словно нас ждали. Слишком распахнуты. Слишком тихо.

Я приказал остановить машину, не доезжая до них. Если для кого и была здесь заготовлена ловушка, так только для меня. И никому другому туда не стоило соваться.

— Неужели… — попытался меня остановить Коган, когда понял, что я намереваюсь пойти туда один.

— Скажи своим людям, чтобы без моего приказа не показывались.

Маша схватила меня за руку, желая остановить. Я обернулся и наткнулся на ее умоляющие остановиться глаза.

— Ты в безопасности, — заверил ее я и отцепил девичьи тонкие пальцы.

Иван заглушил двигатель. Звенящая тишина.

Я побрел к воротам, осматриваясь вокруг и ища те самые засады. Все выглядело обыденным. Точно таким, каким было при моем отъезде.

Я медленно прошел через ворота, каждый нерв напряжен, ожидая засады. Но ничего не происходило. Улицы были пусты. Мокрый гравий хрустел под ботинками, дождь барабанил по крыше домов, стекая с подоконников мутными ручьями. Тишина была гнетущей, неестественной. Ни одного человека не вышло мне навстречу. Деревня словно затаилась в ожидании чего-то.

И ответ ожидал меня на крыльце особняка.

— Хан Байрак, — с усмешкой произнёс я, глядя на то, как этот наглец спокойно сидит в моем кресле и пьет чай из моей посуды. — Почему я не удивлён?

— Так бывает, когда мне отказывают в маленькой просьбе, — он ехидно в ответ развел руками. — Но тебе не поздно передумать и согласиться на мои условия.

— Быть твоей пешкой? Знаешь, как-то не по статусу мне будет.

Хан Байрак сделал медленный, театральный глоток чая, его глаза смеялись надо мной поверх края тонкой фарфоровой чашки.

— Пешкой? О, какой у тебя устаревший взгляд на шахматы, ваше сиятельство. — Он поставил чашку с тихим, но отчетливым лязгом. — Пешку приносят в жертву. Я же предлагаю тебе роль… скажем, ферзя. Сильная фигура. Свобода действий. Просто доска, на которой мы играем, немного больше, чем ты привык.

— И, конечно, королем на этой доске будешь ты? — Я сделал несколько шагов вперед, вода с плаща стекала на полированный пол. — Знаешь, я уже играл в подобные игры. Закончилось это тем, что предыдущий «король» отправился на свалку истории. И его доска сгорела дотла.

— Эмоционально. Но недальновидно. — Хан откинулся в кресле, сложив руки на животе. — Ты видишь угрозу в тенях, которые наступают на твой дом. А я вижу… потенциал. Твой отец это понял. Он пытался не украсть, а приручить. Найти «Замок» для «Ключа», что он нашел. Глупо запирать дверь в новый мир, верно? Её нужно открыть. И пройти первым.

— Приручить? — Я фыркнул. — По-моему, он пытался загнать обратно в клетку то, что вы с такими усилиями выпустили на волю. И судя по тому, как эти «питомцы» себя ведут, клетка была совсем не лишней.

— В каждой шутке есть доля правды. — Улыбка Байрака стала шире, но до глаз не дотянулась. — Твой отец был блестящим тюремщиком. Но даже лучшему тюремщику рано или поздно приходится делать выбор: встать по ту сторону решетки или быть раздавленным мятежными заключенными. Он выбрал третье — спрятать ключи и умереть. Сомнительная тактика.

— А ты предлагаешь тактику предательства? Встать на сторону заключенных?

— Я предлагаю тактику выживания. — Он вдруг стал серьезен.

Я посмотрел на него, на его безупречный костюм, на спокойные руки. Он выглядел как хозяин положения. Но любое здание можно пошатнуть, если найти нужную трещину.

— Понимаешь, Байрак, в тёмной комнате лучше всего видно того, кто сам излучает свет. Ты так усердно стараешься убедить меня в своей силе, что я начинаю подозревать обратное. Может, это ты боишься, что мы найдём то, что ищем? Может, этот «Ключ» — единственное, что может запереть не их… а тебя?

Надменная маска на лице Хана дрогнула. Всего на долю секунды. Но я это уловил.

— Остроумно, — произнес он, вставая. Его тень, отброшенная тусклым светом из окон, вдруг показалась неестественно длинной и колючей. — Но игра в угадайки — пустая трата времени. У меня есть предложение. У тебя есть… сентименты. Я дам тебе двадцать четыре часа. Подумай. Попытайся найти то, что ищешь. А потом… потом мы снова поговорим. И поверь, условия уже не будут такими щедрыми.

Он поправил манжеты и направился к выходу, будто это был его дом, а не мой. Проходя мимо, он бросил взгляд на ворота в конце улицы, за которыми была спрятана моя сестра и люди Когана.

— Кстати, передай привет полковнику. Скажи, что я ценю его дисциплину. Редкое качество в наше время. Жаль терять таких людей.

Угроза прозвучала как комплимент. Настоящее мастерство.

— Не трудись, — остановил я его. — В следующий раз, когда захочешь чаю, просто позвони. Я велю слуге на порог постелить. Тебе будет комфортнее.

Хан Байрак засмеялся — искренне, что было страшнее любой его ярости.

— Вот поэтому я и хочу тебя на своей стороне, Михаил Арсеньевич. Чувство юмора — последнее, что умирает в человеке. Обычно прямо перед тем, как умирает он сам.

И, не оборачиваясь, он вышел в дождь. Серая машина, ждавшая его в переулке, бесшумно подъехала, забрала его и растворилась в серой пелене.

Глава 7

Хан Байрак дал нам время. Не из милости. Он был уверен, что мы ничего не найдем. Или был уверен, что найденное не спасет, а погубит. Оба варианта вели к одному итогу — к следующему разговору, где условия диктовал бы уже только он.

У меня за спиной послышались торопливые шаги. Я обернулся. Капитан Немиров растерянно глядел на меня.

— Ваше сиятельство… — затороторил он. — Их было больше. Они грозились сжечь и убить каждого…

Я поднял руку, останавливая его поток слов.

— Успокойтесь, капитан. Считайте. Сколько именно? — Мой собственный голос прозвучал непривычно ровно и громко в звенящей тишине опустевшей улицы.

Немиров, всё ещё пытаясь перевести дух, сглотнул и