День Правды - Александр Витальевич Сосновский

Бескудников и Штейн смотрели ему вслед, не понимая, почему по спине у обоих пробежал озноб. Они молчали, каждый погруженный в свои мысли, пытаясь осмыслить странную встречу.

– Интересный тип, – пробормотал наконец Штейн, нарушая молчание. – Что за бред про «Грибоедов»? И что значит «в прошлый раз»?

Он попытался вернуться к своему обычному прагматичному тону, но голос предательски дрогнул. Что-то в облике незнакомца заставило его почувствовать себя неуютно, словно он столкнулся с чем-то, выходящим за рамки его упорядоченного мира цифр и графиков.

Бескудников хотел ответить, но слова застряли у него в горле. Внезапно он понял, что именно показалось ему знакомым в облике странного господина. Разные глаза, трость с головой пуделя, вопрос о «Грибоедове» и квартирном вопросе… Все это складывалось в образ, который он хорошо знал по книге, перечитанной десятки раз.

Но ответить Бескудников не успел. Невесть откуда появившийся огромный чёрный кот перепрыгнул через скамейку и, кажется, подмигнул им зелёным глазом, прежде чем скрыться в кустах.

Этот кот был слишком большим для обычного домашнего животного. Его шерсть блестела на солнце, а движения были исполнены какого-то странного достоинства, несвойственного кошачьим. И главное – он определенно подмигнул, причем именно им, а не кому-то еще.

– Вы это видели? – прошептал Бескудников. – Кот… он…

– Подмигнул, – закончил за него Штейн. – Да, я тоже это заметил.

Они переглянулись, и в глазах обоих читался один и тот же вопрос: что происходит?

И тут же началось.

Небо, и без того странное, вдруг потемнело окончательно, словно кто-то выключил солнце. Поднялся ветер – резкий, порывистый, он закружил опавшие листья, заставил зонтики над столиками кафе трепетать и раскачиваться. Люди вокруг заговорили громче, показывая на небо, доставая телефоны, чтобы запечатлеть необычное явление.

– Что за чертовщина? – пробормотал Штейн, глядя на небо.

Бескудников не ответил. Он смотрел на удаляющуюся фигуру незнакомца, который, казалось, был единственным человеком, не обращающим внимания на творящееся вокруг. Он шел все так же неторопливо, постукивая тростью по асфальту, а вокруг него словно образовался островок спокойствия – ветер не трепал его одежду, листья облетали его стороной.

И тут Бескудникова осенило. Он схватил Штейна за руку.

– Вы понимаете, кто это был? – прошептал он, указывая на удаляющуюся фигуру.

– Какой-то сумасшедший? – предположил Штейн, пытаясь освободить руку. – Или актер? Может, это розыгрыш для какого-нибудь ютуб-канала?

– Нет, – покачал головой Бескудников. – Это был Воланд.

– Кто? – не понял Штейн.

– Воланд. Из «Мастера и Маргариты». Профессор магии.

Штейн уставился на него, как на сумасшедшего.

– Вы рехнулись? Это персонаж романа. Выдумка. Фантазия Булгакова.

– А кот? – возразил Бескудников. – Вы видели кота. Огромный черный кот, который подмигивает. Кто это, по-вашему?

– Бегемот, – прошептал Штейн, и его лицо побледнело. – Но это невозможно. Это же… литература.

– А что есть литература, как не отражение реальности? – произнес Бескудников фразу, которую сам не ожидал от себя услышать. – Может быть, граница между вымыслом и действительностью не так прочна, как мы привыкли думать?

Вокруг них творилось что-то невообразимое. Ветер усилился до штормового, срывая шляпы и сумки, опрокидывая стулья в кафе. Небо приобрело фиолетовый оттенок, а в воздухе появился странный запах – смесь озона, серы и еще чего-то неопределимого, древнего.

Люди начали в панике покидать Патриаршие пруды. Кто-то кричал о приближающемся урагане, кто-то – о техногенной катастрофе. Телефоны перестали работать, экраны гасли один за другим.

– Нам нужно уходить отсюда, – сказал Штейн, вставая со скамейки. – Что бы это ни было, оно опасно.

Но Бескудников остался сидеть, завороженно глядя на происходящее.

– Вы не понимаете, – сказал он тихо. – Это начало. Начало чего-то… невероятного. Воланд вернулся в Москву. И теперь все изменится.

– Что изменится? – раздраженно спросил Штейн. – О чем вы говорите?

– О литературе, – улыбнулся Бескудников. – О душе. О том, что реальность и вымысел – две стороны одной медали. И граница между ними только что рухнула.

Он поднял глаза к небу, которое теперь пульсировало, словно живое существо.

– Он сказал «гастроли», помните? В прошлый раз Воланд устроил в Москве настоящий переполох. Разоблачил жадность, тщеславие, лицемерие… Показал людям их истинную сущность. Интересно, что он задумал на этот раз?

Штейн смотрел на друга с нарастающим беспокойством. Бескудников говорил так, словно действительно верил, что персонаж романа материализовался в современной Москве. Это было безумием. И все же… тот странный человек, кот, эта внезапная буря…

– Допустим, – сказал Штейн, садясь обратно. – Допустим, это действительно Воланд. Что нам делать?

– Делать? – Бескудников рассмеялся. – Ничего. Мы можем только наблюдать. Мы – зрители на его представлении. Хотя…

Он задумался, потирая подбородок.

– В романе были люди, которые стали не просто зрителями, а участниками. Мастер. Маргарита. Иван Бездомный. Может быть, и нам предстоит сыграть какую-то роль в этой истории?

Штейн покачал головой, не веря своим ушам. Еще час назад они обсуждали тенденции современной литературы, а теперь говорят о Воланде, разгуливающем по Москве, как о реальном факте.

– Это какое-то массовое помешательство, – пробормотал он. – Может быть, в воздухе распылили галлюциноген? Или это флешмоб? Или…

Его прервал новый раскат грома, настолько мощный, что земля под ногами задрожала. А затем, так же внезапно, как началась, буря стихла. Ветер утих, небо прояснилось, вернувшись к своему обычному майскому голубому цвету. Только опрокинутые стулья в кафе и разбросанные по аллеям вещи напоминали о недавнем хаосе.

Люди, только что в панике бежавшие с Патриарших, теперь останавливались, недоуменно оглядываясь. Телефоны снова заработали, и пространство наполнилось звуками уведомлений.

– Что это было? – спросил Штейн, оглядываясь вокруг.

– Увертюра, – ответил Бескудников. – Первый акт еще впереди.

Он встал и отряхнул пиджак.

– Знаете, что я думаю? Нам стоит проследить за ним. Узнать, куда он направляется. Что планирует.

– Вы серьезно? – Штейн посмотрел на него как на сумасшедшего. – Следить за… за…?

– А что такого? – пожал плечами Бескудников. – В худшем случае мы потеряем время. В лучшем – станем свидетелями чего-то экстраординарного.

Штейн колебался. Вся эта ситуация выходила за рамки его понимания. Он был человеком фактов и цифр, а не мистических совпадений. И все же… что-то в глубине души подсказывало ему, что Бескудников может быть прав.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Но если это окажется розыгрышем или массовой истерией, вы мне должны будете ужин в «Butler».

– Договорились, – улыбнулся Бескудников. – А если я прав, то вы перестанете называть литературу «контентом».

Они пожали друг другу руки, скрепляя странное пари, и направились в ту сторону, куда ушел загадочный незнакомец. Москва вокруг них