Родная земля - Виктор Ступников

Анна, наблюдая за нами, сказала с легкой улыбкой:

— Кажется, вы не только монстров рубите и штрафуете кур, но и оживляете мертвые чертежи. Это новая магия, ваша светлость? Магия инженера?

— Это магия «не навреди», — усмехнулся я, чувствуя странную удовлетворенность. — Чтобы не обварить наших же людей кипятком. Идея была верной, Пётр. Ты подал искру. Я просто… подбросил дров.

Я свернул исправленный свиток и вернул его Петру.

— Твоя задача — сделать новые, чистые чертежи на основе этого. Все необходимые ресурсы, люди — обращайся ко мне или к Анне. Это важнее мраморной бани.

Пётр взял пергамент с новым, глубоким уважением в глазах.

— Слушаюсь, ваша светлость! Я приступлю к работе немедленно!

— Нет, — возразил я. — Ты приступишь после обеда.

Ибо, как мне недавно грамотно указали, следующие судебные процессы не должны пострадать от недостатка сахара в крови у их судьи. И у его главного инженера — тоже.

Я положил руку на плечо Петра и повел его к дверям резиденции. Запах горячего хлеба из дверей манил сильнее любого чертежа.

Мы вошли в столовую, где уже был накрыт скромный обед. Запах тушеной дичи и свежего хлеба казался сейчас воплощением высшего блаженства. Но даже усталость и голод не могли заглушить воодушевления, которое витало в воздухе после разбора чертежей.

Пока мы усаживались за стол, Пётр не мог усидеть на месте.

— Ваше сиятельство, но… эти правки. Вы смотрели на схему пять минут, — он говорил тихо, но в его голосе сквозило почтительное недоумение. — Я неделю сидел над расчетами в САПР, а вы набросали оптимизацию теплового контура и предохранительную арматуру просто на коленке, как будто это школьная задача.

Я налил себе в стакан воды. Как объяснить, что в моей прошлой жизни инженера-проектировщика такие задачи я щелкал на раз-два? Что этот «архаичный» проект был для меня как чистый холст для мастера.

— Неделя в САПРе — это хорошо, Петя, — отпил я. — Но иногда нужно просто понимать физику процесса. Пар и горячая вода стремятся расшириться. Нужно дать им эту возможность контролируемо, а не взрывоопасно. Все гениальное просто.

— Для вас, возможно, — фыркнула Анна, разливая по стаканам вино, специально привезенное из погребов их семьи. — Для меня это сродни магии. Обычно чтобы решить проблему с отоплением, мы вызываем сантехника. А вы двое собираетесь в гараже собирать реактор для дома.

Ее слова, сказанные в шутку, попали в точку. Это и был своего рода реактор — сердце будущей цивилизации здесь, в этой глуши.

— Это не реактор, Анна, это пассивная система с естественной циркуляцией, — поправил я ее, но сам поймал себя на этом же ощущении — волшебства. — Но да, это меняет всё. Если мы сможем это собрать… Представьте: не только в моем доме, но и во всей деревне. Постоянное тепло. Это спасет больше нервов, чем десяток психологов.

Оставался только маленький нюанс с финансированием и в этом нам должен был помочь договор, заключённый с семейством де Нотель. К тому же первые детали можно было приобрести с продажи порошка из рукреции.

В этот момент к нам присоединились Маша с матушкой. Вид у них был уставший, но довольный.

— Мы начали без вас… — заговорил я, жестом приглашая их присоединиться к столу.

— Тогда вы не узнаете добрых новостей, — хитро хихикнула сестра и села рядом с Анной, с которой тут же принялась о чем-то тихо сплетничать.

— Напоминаю, что вы за столом, — твердо произнёс я.

— Прошу прощения, — смиренно ответила Маша и принялась за макароны.

— Матушка, так что у вас за новости? — я перевёл взгляд на уставшую, но довольную женщину, нашедшую себе дело по душе.

— Кажется, мы нашли способ, как выращивать рукрецию быстрее, хотя выводы делать ещё рано.

Я кивнул. Пускай это ещё был неподтверждённый случай, но такая возможность воодушевляла. Значит, планы по централизованному отоплению могли быть реализованы раньше запланированного.

— Что насчёт нового урожая рукреции? — уточнил я.

— Надо ждать, — развела руками матушка.

Времени на «подождать» у меня не было, ведь поговаривали, что холода все ближе. Поэтому я решил обратиться к Когану и его людям. Они обещались помочь в любой затруднительной ситуации, а сейчас была именно такая.

Отобедав, я направился в их лагерь, который они разбили на окраине нашей деревушки. И хотя больший отряд Коган отпустил, сам он с десятком бойцов остался здесь.

Лагерь был обустроен с армейской аккуратностью: несколько походных палаток, аккуратно сложенные вещи, дозорные на подходах. В воздухе пахло дымом от костра и вареной похлебкой.

Меня встретили настороженно, но с узнаванием. Один из бойцов, коренастый мужчина с шрамом на щеке, кивнул мне и скрылся в главной палатке. Через мгновение оттуда вышел сам Коган. Он был в простой походной куртке, но даже в таком виде от него веяло спокойной силой и уверенностью.

— Ваша светлость, — приветственно кивнул он. — Не ожидал видеть вас здесь. Проблемы?

— Не совсем. Помнится, вы говорили, что готовы содействовать мне…

Лицо Когана напряглось. Скулы сжались сильнее. Ему явно не нравилось, что я упомянул о его данном слове. Но он понимал, что просто так просить я бы не стал. Не тот человек.

— Нам необходимы батареи, трубы и пара котлов. Все необходимые расчёты по диаметрам и мощностям я представлю позже. Но сейчас мне нужно от вас согласие, — я испытующе глядел на Когана, выигрывая в дуэли взглядов.

— Я не волшебник, ваше сиятельство, — спустя несколько секунд возразил он. — К тому же сейчас всё идет на фронт, сами понимаете.

— Понимаю, — я утвердительно кивнул. — Но вы сами видели, что у нас здесь тоже далеко не детский сад. Я в ответе за этих людей. И дать централизованное тепло в их дома — это самая малость в благодарность за их труды и самоотверженность.

Коган ухмыльнулся и прищурил глаза, словно пытаясь просканировать меня.

— Не пытайтесь найти второе дно там, где его нет. Мне нет смысла лукавить или юлить. Люди замерзнут этой зимой, если мы ничего не сделаем. Хоть лес и рядом, я не могу позволить людям ходить туда по одному, слишком опасно. Уголь на исходе, а газ нам сюда не провели. Зимой же станет и того хуже. Дороги, скорее всего, занесет и к нам будет не пробраться.

А замерзшие люди не могут ни работать, ни обороняться. Это вопрос выживания, а не комфорта.

Он помолчал, изучая мое лицо. В его взгляде читалось сложное уравнение: долг, выгода, данное слово и холодная прагматика.

— Ладно, — наконец выдохнул Коган. — Считайте, что я ваш