Последний вольный - Виктор Волох

Огромные хрустальные люстры с настоящими восковыми свечами (магия не давала им оплывать и коптить) заливали пространство теплым, живым светом. Вдоль стен стояли малахитовые вазы в человеческий рост и лакеи в напудренных париках — живые люди или големы, поди разбери.

К нам, скользя по мрамору бесшумной походкой, направился подросток в расшитом золотом кафтане.

— Добрый вечер, сударь, сударыня, — произнес он с поклоном, в котором не было ни капли подобострастия, только вышколенная вежливость. — Вы на Ассамблею?

Я протянул ему плотную карточку с золотым тиснением. Паренек пробежал по ней глазами, на секунду задержав взгляд на гербе, и почтительно вернул.

— Благодарю-с. Кованая клеть в правой нише. Верхний ярус, Золотой зал.

Я кивнул, убирая приглашение во внутренний карман, и двинулся к указанной нише, где за ажурной решеткой скрывался подъемник. Леся с нескрываемым любопытством оглянулась на паренька в кафтане и, когда мы отошли на безопасное расстояние, прошептала:

— Кто это был? Швейцар?

— Ученик. Отрок, — тихо поправил я. — Мальчик на побегушках, мечтающий, что когда-нибудь ему позволят не просто открывать двери, а входить в них. Я сам когда-то начинал так же. Подавал пальто и надеялся, что меня заметят.

Мы вошли в тесную кабину лифта, стилизованную под карету: бархатные сиденья, зеркала в бронзе и никакой панели с кнопками, только рычаг из слоновой кости. Я потянул его вверх, и решетчатые двери с лязгом сомкнулись. Кабину дернуло, и мы плавно поползли вверх, хотя снаружи особняк казался всего в три этажа ростом. Здесь, внутри магического контура, пространство имело свои причуды.

— Слушай внимательно, — сказал я, глядя на свое отражение в зеркале, проверяя узел галстука. — Публика там будет пестрая. Настоящие маги, старые Бояре, их цепные псы, адепты-карьеристы и целая свита приживалок и содержанок, охотниц за магической кровью.

Лифт гудел, набирая скорость, и уши заложило, как в самолете.

— Что бы ты там ни увидела, не удивляйся. Если увидишь, как кто-то прикуривает от пальца или у кого-то змеиные глаза, ноль эмоций. Ты видела вещи и пострашнее. Готова?

Леся глубоко вдохнула, расправляя плечи в своем лунном платье.

— Готова.

— Добро. Надевай маску.

Кабина мягко остановилась, и кованые двери разъехались в стороны.

Нас встретил «предбанник»: шлюзовая камера безопасности, замаскированная под роскошный коридор. Путь преграждали четверо. Это были волкодавы — Гвардия Совета. Огромные мужики в дорогих, но плохо сидящих на грудах мышц костюмах. От них за версту несло чарами поиска и боевой волшбой.

Их глаза, цепкие и профессионально оценивающие, скользили осматривая нас с ног до головы. Старший, с перебитым носом и аурой, тяжелой, как могильная плита, шагнул вперед и молча протянул руку.

На этот раз проверка приглашения была не формальностью. Он провел над карточкой светящимся перстнем, потом так же просканировал нас. Я почувствовал, как чужая магия лизнула кожу, ища скрытое оружие или злой умысел, но «науз» Изольды надежно скрывал Лесино проклятие, выдавая лишь белый шум.

Убедившись, что мы чисты (насколько это вообще возможно в нашем кругу), гвардеец вернул карточку и коротко кивнул.

— Проходите. Приятного вечера на Ассамблее.

За их спинами возвышались массивные двустворчатые двери из мореного дуба, украшенные резьбой. Они медленно, торжественно распахнулись сами собой. Зал, в который мы шагнули, плевал на законы физики и архитектуры Замоскворечья.

Если снаружи это был особняк, то внутри, настоящий дворец, раздутый магией до размеров стадиона. Потолок уходил в бесконечную высь, теряясь в дымке, где вместо электрических ламп сияли сотни парящих сфер, имитирующих созвездия. Вдоль стен тянулся двойной ярус балконов с резными перилами, утопленных в тени так, что наблюдатели оставались невидимыми. В центре зала, подпирая этот невозможный небосвод, возвышалась исполинская колонна из цельного малахита, похожая на окаменевшее Мировое Древо.

Всё здесь кричало о деньгах и власти. Золото, хрусталь, паркет из редких пород дерева, отполированный до состояния катка. Свет отражался от зеркал в пол, множился и дробился, так что в зале было светло, как в полдень на Красной площади. Это слепило, и мы с Лесей на секунду замерли, моргая, пока глаза привыкали к этому великолепию.

Сотни людей. Мужчины во фраках и мундирах, женщины в платьях, стоимость которых могла бы покрыть внешний долг небольшой африканской страны. Они двигались, разговаривали, смеялись, сбивались в стайки по интересам.

Входная группа располагалась на возвышении, и с нашей позиции «галерки» мы видели весь этот террариум как на ладони. Слева, на эстраде, живой оркестр наяривал что-то из классики, и пар пятьдесят кружились в вальсе. Справа была зона для «серьезных людей»: столы с зеленым сукном для преферанса и магического покера, где ставками были не только деньги, но и годы жизни. У центральной колонны ломились столы с икрой и шампанским, а в дальнем конце, полускрытая малахитовым стволом, в воздухе висела, медленно вращаясь, прозрачная сфера, дуэльная арена, внутри которой уже мерцали чьи-то щиты.

Мы простояли там минуту, просто впитывая атмосферу. На нас пока никто не смотрел, мы были свежим мясом, еще не брошенным на сковородку. Но это ненадолго.

— Ну, — выдохнул я. — Погнали.

Я взял Лесю за руку. Она вздрогнула и рефлекторно дернулась, пытаясь вырвать ладонь, привычка одиночки, боящейся навредить. Но я не разжал пальцев, лишь ободряюще улыбнулся ей. Она замерла, глядя на наши сцепленные руки с недоверием.

— Давай немного пошумим.

Мы начали спускаться по широкой мраморной лестнице. Леся шла рядом, стараясь держать спину прямо, как учила Изольда. Пока мы шли, я скосил глаза на свой лацкан, стараясь сделать это незаметно.

Белоснежный узел-бутоньерка, сплетенный паучихой, менял цвет. Четверть его уже налилась чернильной тьмой — чернота медленно ползла по волокнам, всасывая невидимый серебристый туман Лесиного проклятия, как губка впитывает грязь. Защита работала, но счетчик был включен.

Я повел Лесю к оркестру и танцполу, лавируя между гостями. Вокруг нас текли реки шелка и бархата. В моих джинсах и свитере я бы здесь выглядел как сантехник, пришедший чинить унитаз во время коронации, но в «доспехах» от Изольды мы вписывались идеально.

Паучиха, может, и живет в норе под землей, но тренды сечет лучше любого кутюрье. Большинство мужчин были в смокингах или стилизованных мундирах, похожих на мой, а женщины… ну, они были в платьях. Я, честно говоря, не отличу кринолин от ампира, даже если мне приставят пистолет к виску. Я мужик, чего вы от меня хотите? Есть причина, по которой я доверяю свой гардероб древней хтонической сущности, а не собственному вкусу. Главное — на нас смотрели. И во взглядах этих