Рудник - Галина Дмитриевна Гончарова

Но есть еще и собственный характер ребенка, который выбирает, как ему жить, сам и для себя. Полегче или потруднее, сказать правду или соврать, пойти прямо или в обход.

Элисон знала такие семьи и потому не могла ничего плохого сказать о рене Ханне. Ты вложила в ребенка свою душу?! Но ведь и его душу тоже надо принимать в расчет!

Так что…

– Она сильно переживает, но мы с Катариной здесь, сестра привезла ей внуков… я не смогу остаться надолго, а Кати побудет.

– Это хорошо, рент Браудер.

– Да. Рента Баррет, я хотел увидеть вас перед отъездом. И поблагодарить.

Элисон качнула головой.

– Не думаю, что заслужила благодарность. Невольно, но я принесла горе в ваш дом, и за это мне впору извиняться.

– Нет, рента. Если бы не вы… Адела могла зайти еще дальше, а мать бы умерла от горя. Я ее знаю… она любит нас всех, но Адела всегда была рядом с ней.

– Что сейчас будет с рентой Аделой?

– Уже реной. – Улыбка Адриана не сулила сестре ничего хорошего. – Теперь сестрица – рена Майер. Пусть сама расхлебывает последствия.

Элисон вспомнила «романтического героя» и невольно поморщилась.

– Не слишком ли это строго, рент?

– Нет, рента. Брачный договор я составил, Клемент его подписал. – Холодная улыбка Адриана не сулила ничего хорошего и зятю. – В нищете Адела не останется, но вряд ли этот брак будет счастливым.

– Они останутся здесь, в городе?

– Нет. Клемент мечтает попытать удачи в столице, так что скоро мы проводим их в Лаору.

Элисон криво улыбнулась.

– Ах да! Ну какие могут быть возможности в провинции? Здесь и дома пониже, и воздух пожиже, и настоящих талантов не понимают, затирают и обижают. А вот в столице, там-то он – УХ!

Адриан фыркнул.

– Объяснять человеку, что при наличии рук, головы и желания трудиться он пробьется где угодно, у меня нет никакого желания. Но вы ведь тоже так думаете, рента?

Элисон решительно кивнула.

Она примерно так и думала.

Между прочим, тот же Леон Штромберг прекрасно жил и работал в крохотном шахтерском городке, и не помешало ему это совершить кучу открытий! И прославиться не помешало, вписать свое имя золотом на страницы науки! Вот спорим на сто корелей, что среди его друзей тоже такой «Клемент» был? Возможно, подавившийся своей завистью.

Ну как так-то?

Он, такой тонкий, умный и истинный талант, не может прославиться из-за окружения, завистников города, провинции… нужное подчеркнуть, недостающее дописать, а какой-то Штромберг берет и открытия делает! И даже не золотой ручкой пишет!

Куда мир катится?

Точно, кругом враги.

Мужчина и женщина шли к бюро, разговаривая как старые добрые знакомые. Элисон по дороге успела расспросить капитана о его месте службы, они пришли к выводу, что пробиваться везде сложно, но если справишься – это здорово!

Можно собой гордиться!

– Вы к нам обязательно зайдите. Катарина тоже хотела с вами познакомиться, просто она сейчас далеко от матери не отходит. И дети, опять же…

– Да, дети послужат хорошим противоядием, – задумчиво кивнула Элисон.

– Вы правильно подобрали слово, рента. Именно противоядием.

Они шли по улице, улыбались, разговаривали и совершенно не обратили внимания на рамбиль, мимо которого прошли.

Рамбиль и рамбиль.

Стоит он тут и стоит. И плевать на него два раза. Постоит – поедет, дело хозяйское. А тем временем…

* * *

Марко Вебер с искренним возмущением смотрел на происходящее.

Это ЧТО?!

Его добычу окучивает какой-то капитан?

Да откуда он вообще взялся? Что ему надо от Элисон Баррет? И цветы у него в руках…

Сегодня Марко решил не вламываться на работу к девушке, а подкараулить ее на полдороге к бюро. Опять же, если она не в настроении, из рамбиля он это заметит заранее и успеет передумать. А если в настроении, то можно и цветы подарить, и предложить ее подвезти, и даже в щечку поцеловать в рамбиле.

Почему нет?

Нет?

Конкуренты?!

Инстинкт охотника запел особенно громко. Марко отметил и как Элисон улыбалась собеседнику, и оживленную жестикуляцию, и… она вполне ничего, когда улыбается. Оживляется, и ее лицо кажется почти симпатичным.

Нет, ну откуда вдруг?

И что теперь делать?

Марко покосился на букет роз, который занимал половину заднего сиденья и пах так, что от него уже голова болеть начинала, потом приоткрыл окно и поехал вперед. Почему бы ему не встретить парочку на входе в бюро?

Заодно Элисон сравнит букеты.

Полевые былинки, три штуки, для тех, кто не желает тратиться на девушку, – и его букет! Дорогой, красивый, элегантный, как и сам Марко… даже подумать смешно!

* * *

– Рента?

Первым Марко заметил капитан, как человек военный. Даже не самого Марко, а его букет. Роскошный такой… за триста метров видно!

Элисон сощурилась.

– О нет!

– Рента?

– Есть мужчины, которые не понимают слова «нет». Просто не могут его услышать.

Адриан помрачнел.

– Ага… богатые и желающие развлечений?

– Абсолютно точно, капитан.

– Рента Элисон, вы позволите мне вмешаться на правах желающего отплатить добром за добро?

Элисон пожала плечами.

– Не думаю, что ваше вмешательство принесет пользу, капитан. Но если это будет не опасно для вас, попробуйте, пожалуйста.

– Благодарю за разрешение, рента. Не забудьте, послезавтра вечером вы приглашены к маме на чай с булочками.

– Вы уже уедете, капитан?

– К сожалению, я уеду завтра. Но я еще вернусь и буду рад увидеться с вами. Вы очень помогли нашей семье, рента Баррет.

Элисон кивнула, принимая и понимая его слова.

Да, рента, я к вам очень хорошо отношусь, как к родственнице. Романтического интереса с моей стороны не ждите, но помочь я готов.

Элисон это вполне устраивало. Марко раздражал ее намного больше.

– Я буду рада повидаться с вашей матушкой, капитан. И познакомиться с вашей сестрой.

Адриан кивнул. Приятно, когда тебя понимают… ну, не в его вкусе Элисон Баррет, хотя и жаль. Жена из нее может получиться хорошая, понимающая. Но ведь она страшненькая!

Нет, на такой подвиг Адриан не способен.

Зато помочь девушке может.

– Рента Баррет, доброе утро!

Марко подошел поближе и протянул Элисон свой алый веник. Только вот вместо Элисон его принял Адриан.

– Рент, извольте объясниться, на каком основании вы преследуете порядочную девушку? И чего вы добиваетесь?

Марко даже опешил.

Вот как-то не привык он к таким ситуациям, хоть все и было прозрачно насквозь. Но… чего он добивается? И тут понятно, но… Марко решил, что