Рудник - Галина Дмитриевна Гончарова
Значит…
– Хью, мне твоя помощь понадобится чуточку позднее. Отвезешь меня, куда я скажу?
– Конечно, рент. Пойду ванну наберу.
– Пожалуйста.
Робби коснулся подбородка.
После травмы у него перестали расти волосы на поврежденной половине лица, и лекари, чтобы не возиться, магически вывели ему волосы и на другой половине, не поврежденной лавиной. Слишком уж неприятно было. Так что бриться уже не надо.
Усы и борода ему тоже не грозят, больше никогда. А вот освежиться хочется.
– Кто-то из родных дома?
– Ваш брат. Рент Лукас.
– Он куда-то собирается?
Хью посмотрел сочувственно.
– Сказал, что хочет вас дождаться и поговорить.
Робин еще раз взглянул в зеркало.
Как ни странно, вспомнился взгляд больших зеленых глаз. Равнодушный и спокойный.
Может, если посторонняя девица так на него отреагировала, то и родной брат дергаться не будет? Может так быть? Или нет?
* * *
Надежды Робина не оправдались – стоило ему спуститься, как Лукас уставился на него словно на диковинку в магазине.
– Ух ты! Смотрю, лекари чудеса сотворили!
Робин скрипнул зубами, но… в библиотеку его тоже не пропустят просто так. Лучше потренироваться сначала на брате, а уж потом идти на всеобщее обозрение.
– Смотри. Пощупать хочешь?
– Не-а. Выглядит уж больно неаппетитно. Извини, брат, но правда же.
– Конечно, правда. – Робин уселся за стол и положил себе омлет. – Вкусно!
– Да, лучше тети Мег никто не готовит, – со знанием дела подтвердил Лукас. – Ты надолго сюда?
– Не знаю пока. – Робин рассеянно отломил кусок хлеба, подумал пару минут. Может, и ненадолго, это зависит от того, что оставил ему Матео.
– Я просто не знаю, что родителям сказать.
– Скажи, что, когда я окончательно приду в себя, я смогу выбираться на люди. А пока… не хочу видеть, как мама расстраивается.
Лукас опустил глаза.
Ну… есть такое! Мать он всегда любил больше отца и ревновал ее к Робину, и когда того ранило… сначала-то Лукас даже порадовался. Все, Робин уже не надежда, не опора, у него, у Лукаса, есть надежда занять место Робина. А потом увидел, как мама плачет, и так стыдно стало за свои мысли.
Да хоть бы кто и как, лишь бы мама не рыдала по ночам, лишь бы ей плохо не было!
И сейчас он Робина допрашивал примерно с той же целью.
Брат-то ладно, он приедет и опять уедет, а то и опять запьет… а мама как? Опять будут слезы – нервы – бессонница – молитвы? Опять ему хоть на голове стоять, но выводить маму из этого состояния? Да-да, между прочим, Лукас на такие риски пошел, что справедливо считал себя вправе требовать объяснений. Он же едва не женился, лишь бы мама в себя пришла и начала отгонять чадушко от матерой хищницы! Но это-то другая история, только вот повторять ему неохота!
– Расстраивается… ладно! Ты еще запить собираешься?
– Пока нет.
– Помощь тебе какая нужна?
Робин пожал плечами.
– Пока тоже нет. Если что, я скажу. А, вот, кстати! Не нашел ничего про Сару в газетах. Что с ней?
Лукас выразительно скривился.
– С твоей стерлядью? Все с ней хорошо, не переживай, замуж вышла.
– Замуж? Я не видел объявлений…
Робин действительно проглядывал газеты по дороге в столицу, отмечал для себя, кто женился, развелся, кого можно встретить, кого нельзя… ну надо же быть хотя бы немного в курсе? Так, чтобы впросак не попасть!
Это ему сейчас плевать на всякие условности и светскости, а люди-то этим всю жизнь живут. Так поздравишь кого со свадьбой, а надо бы с разводом, к примеру.
Ну и про Сару посмотрел, а то ж! Есть рана?
Надо поковырять! Каждый мальчишка, который хоть раз коленки разбивал, с этим процессом отлично знаком. Только тут рана побольнее будет, ну так и мальчишка постарше.
– Их особо и не было. Когда Карл понял, что подсунуть тебе свою выдру не удастся, он засуетился.
– Разве?
– Ну да. Он-то выдал бы за тебя Сару, в надежде, что она останется молодой вдовой с неплохим наследством, но Сара выла сиреной и орала, что до тебя даже дотронуться не сможет. Даже щипцами.
Робин поморщился.
Вспоминался капризный голосок, вспоминалось отвращение в нем…
Но было ведь и другое. Тонкие пальцы в его руке, и они не дрожали, и девушка не билась в истерике. Значит, не все так плохо?
– Выла, орала…
– Ну, было такое. Ты в палате лежал, а она это в клинике устроила, прямо в вестибюле, маме чуть плохо с сердцем не стало, лекари не знали, к кому кидаться.
– Надеюсь, к маме.
– Ей было хуже, но Сара орала громче.
– Так… а потом?
– Когда Карл понял, что тут не пройдет… дочь он, может, и уломал бы, но мама бы никогда этого брака уже не допустила, сам понимаешь.
– Понимаю.
– Особенно когда Сара на всю клинику орала, что ты мог бы остаться с ней и был бы теперь нормальным, а не уродом…
Робина как по лицу ударили.
– Значит… это все-таки было.
– Было?
– Я что-то такое слышал, она, наверное, и рядом со мной так говорила.
– Вот мразь, – покривился брат. – Не знаешь, где лучше, где хуже, хорошо, что тебя от нее отвело!
– Хорошо, – впервые согласился Робин. – Что потом сделал Карл?
– Он начал искать Саре партию, а это было сложно сделать. Общественное мнение было резко против нее, поступок уж больно подлый.
Робин кивнул.
Подлый поступок – подлая баба – подлая семья – почему он раньше-то этой цепочки не построил? А то мог бы и порадоваться – помиловали боги!
– И тут они нашли друг друга. Феликс Бахман, слышал о таком?
– Да он же старше отца! – ошалело выдал Робин.
– Старше. А его младшему как раз два года.
– Ты всерьез?
– Конечно. Сара ребенка достаточно быстро родила, вот через полтора года после свадьбы и затяжелела, и точно от мужа. Он за ней следит, как виверна за кладкой, на шаг не отпускает!
– Слов у меня нет, – честно сказал Робин. И принялся жевать.
Феликс Бахман в обществе пользовался славой развратника и извращенца, но с деньгами. С большими деньгами, а за это прощают многое. Где-то он был нерукопожатным, где-то его старались не принимать, но… деньги есть у него, а респектабельность у Бауэров. А что там думает Сара и что происходит у них за закрытой дверью – и вовсе не его дело.
– Как есть, так и рассказываю. Слезы или истерики будут? Арценте приказать?[17]
– Иди в болото, – отмахнулся Робин и кивнул на кофейник. – Кофе, покрепче и
