О дивный чуждый мир - Анна Ледова
– А вам только повод дай снова за слова зацепиться, да?.. Я же образно!
– Ай-яй. Значит, опорочили моё доброе имя, и в кусты? Госпожа Кнокпис уже наверняка пересказывает в дамском клубе эти ваши откровения, щедро сдабривая их новыми деталями.
– Будто вас когда-то волновала ваша репутация!
– Нет. Я просто рад, что и вас эти глупости перестали тревожить. Ну, и раз вы наконец перестали на меня злиться…
– Я не злилась!
– Да, просто не разговаривали со мной четыре дня и смотрели обиженной букой. Может, в знак примирения проведёте со мной вечер? Помнится, вы до сих пор должны мне ужин.
Злиться на нейра Римми и сама устала. Но всё равно буркнула:
– А вы, помнится, обещали, что пригласите в ресторан и не станете накрывать стол в своей постели.
– А ещё я вам говорил, что помимо постели есть много других интересных мест для любви. Вы слишком зациклены на постелях, Аримантис вей Дьечи. Вам определённо стоит расширить свой кругозор, раз уж назвались моей любовницей.
Александр подмигнул, а Римми едва успела спрятать улыбку за громким возмущённым фырканьем.
Глава 19
Анничка
– А ну, кыш, дрянь такая! – Крис метким взмахом метлы отправила надоедливого дракка на ту сторону. – Ой, пардоньте, Теечка вейст кто-вы-там… И чо, и чо? А он чо? Вот прям так и заявил: «Шестого ребёнка хочу?» Да не пошёл бы он… А, вы и сами хотите? Ну а чего, в принципе, дама вы – самый сок… Ой, котик, а давайте я вам ещё бровушки сделаю? А то этот ваш натюрель после сорока уже как-то не очень смотрится… Вы уж извините, но кто вам ещё скажет, если не я? Те ваши кумушки?!..
Анничка только улыбнулась, проходя мимо дома Крис. Девушка вытащила стол в сад и поставила аккурат на границе нового «разрыва». Над садом призраком высилось каменное здание из четырёх этажей, мерцая маревом в нагретом солнцем воздухе. Если в спальне Крис отныне был мужской сигарный клуб, то сад и часть гаража теперь граничила с дамским клубом высшего общества Рате-Скуоля, находившемся на той стороне в том же здании.
В «разрыве» теперь любой прохожий мог разглядеть обитые весёленьким розовым шёлком диванчики и пышно разодетых дам на них. За столом с одной стороны сидела сама Крис, с другой – затянутая в корсет немолодая женщина.
– Ой, Теечка, ну вот и всё… Ну красота же, да? В общем, жду через недельку. Ага, три велленса, бровушки в подарок. Так, девочки, кто там следующий на ноготочки?
Анничка шла дальше.
– Да, блин, мужик, перфоратор возьми! Сколько ещё ты этот камень молотом долбить будешь? Вторые сутки спать не даёшь, дятел! Чего?.. Да ща принесу! Удлинитель найду только… – донеслось из открытого гаража другого дома. – Каменотёс долбучий, свезло же с соседушкой…
В саду Каролины ушлая чувырла развернула приём заказов от населения Рэтскволла. Анничка как раз несла ей пластиковые пятилитровые баклажки из-под воды. Такая невесомая, но прочная тара на той стороне пользовалась огромным спросом. Подход к выбрасываемому мусору резко пересмотрели.
– Перо самопишущее? – Вешка яростно чесала рога с облетающими стразами. – Чой, правда? И прям чернилов не нать? Эт я в магистрате, стал-быть, кому нать покажу… Десятина с того уговора, значицца, моя буить…
Пока оба мира лишь опасливо присматривались друг к другу, простоватая дочь леса живо взяла зарождающуюся торговлю под своё крыло. Других-то менял пока не было. Ценность тех или иных вещей определялась ею на глаз. Хорошо ещё, что никто не заикнулся о том, что пластику и вовсе грош цена, а место ему на мусорке… Но Вешка оказалась честной менялой. Приносила как лесные дары на своё усмотрение, так и покупала продукты по запросу. Ошеломлённый разнообразием мяса, овощей и фруктов народ послушно брал всё, что приносила чувырла. Объяснять ей, что простенький набор специй в нашем мире явно не стоит целой корзины спелых ароматных яблок, ей тоже не стали…
– Агась… Два вёдрышка лас-те-ковых… Сливочки снова, стал-быть? Те’ пожирнее? Ежели пожирнее, то эт завтречка уже, эт я в деревню тада сгоняю… Где ты тама живёшь? Рябиновая, второй дом от дороги… О, так вы ж с Лурцей, стал-быть, сябровки? Ить, ей и оставлю крынку, у ней и заберёшь…
Заслышав имя «соседки», Анничка лишь воздела глаза к небу и покачала головой. Будто мало ей было одной свекрови в своём мире, так в чужом словно вторая завелась. И снова всё-то Анничка делала не так: посуду мыла не руками, одевалась так, что иные падшие женщины приличнее выглядят, а уж готовила совсем чёрт знает что… Только и Анничка теперь отвечала. И всё увереннее с каждым разом. А уж стоило в очередной перепалке пригрозить кухарке, что Анничка пожалуется полковнику, как Лурца становилась просто шёлковой. И замолкала порой аж на десять минут.
А вот другие её соседи в замке… Анничка не присутствовала тогда утром у Кэла, когда этот их нейр сделал своё заявление. Но его слова и так обсуждались на каждом углу. Он виделся всем человеком жёстким и опасным. Однако когда Анничка в последующую ночь разрыдалась у себя на кухне, в очередной раз ощутив бессилие и душераздирающую тоску по семье, именно он первым заговорил с ней, предложив воды.
Что нейр сделал, Анничка так и не поняла. Просто в какой-то момент обнаружила себя сидящей на подоконнике и смеющейся. Она увлечённо рассказывала что-то про мальчиков, про мужа… И воспоминания шли только лёгкие и приятные, а глухая тоска будто бы куда-то ушла, испарилась.
Александр Мортестиг оказался очень приятным и любезным мужчиной. Чего нельзя было сказать о той магичке Римми, ещё одной обитательнице замка. Девица, стоило ей зайти на кухню замка, при виде Аннички теперь презрительно фыркала и задирала нос. А вот Кэлу она почему-то нравилась.
Кэл с головой ушёл в исследования и безвылазно сидел дома. А, может, и по другой причине. По крайней мере, когда Анничка заходила к нему в последний раз, Кэл усиленно наводил порядок в доме, а сам был чисто выбрит и даже пах парфюмом. Явно же не для мэра Асфальтыча или его жены старался…
Полковник после приватного разговора с Александром успокоил жителей, сообщив, что смертных кар за обмен и разговоры не предвидится, но всё равно ходил задумчивый. И очень просил Анничку поговорить кое о чём с Кирен, как только та
