Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

– Вперед, – тихо сказала она, даже не посмотрев в сторону рунного жреца, и жестокость прорвалась.

Он двигался, будто потревоженный ветром снег: застывший в одно мгновение, а в следующее – скользящий по земле, как если бы перенесенный какой-то неостановимой силой. А когда взгляд Фалкс упал на него, волк уже держал Макари, под которым болтались стул, цепи и прочее, за горло, подняв того на девять футов в воздух. А болт-пистолет, все еще заряженный экспансивным патроном, Хендриксен держал в свободной руке.

Конечности грота вытянулись под весом стали. Связки, казалось, сейчас лопнут от напряжения, а глаза существа выпучились над склизкой кожей его лица. Расписанный рунами кулак Хендриксена сомкнулся на его тощей шее, и выглядело так, будто одно малейшее нажатие раздавит позвоночник грота в фарш. Но лицо его было спокойно. Фалкс недооценила старого волка – он совсем не потерял голову.

– Так что случится, – поинтересовался Хендриксен, махнув пистолетом, – если я тебя сейчас убью?

Макари выдавил из себе дрожащий хрип.

– Говорит, что он тогда умрет, – сказал Кусач, во время происходящего безразлично прислонившийся к переборке.

– А потом?

– А потом, полагаю, вам придется убираться.

Хендриксен опрокинул узника на пол вместе со стулом и всем остальным, как только что осушенный рог с элем, и в путанице стали и зеленой плоти хрустнули кости. Потом он повернулся к Кусачу.

– Ты любишь игры, так ведь, орк? – сказал Хендриксен, пройдя через камеру и нависнув над наемником в дрянном кожаном пальто. Но Кусач, с выражением полного комфорта, не изменил позу, даже когда лицо рунного жреца оказалось в нескольких дюймах от его.

– Я полагаю, ты думаешь, что тебе здесь гарантирована безопасность? Гость в наших палатах.

– Совсем нет, – сказал Кусач. – Но это не проблема. Вы же, в конце концов, знаете, что мой род верит в... ременканрацию. Но ты совершишь глупость, убив меня, поскольку я вам еще не лгал.

– В самом деле? – все также холодно и тихо произнес Хендриксен, указав на тело на полу позади себя, шипящее от боли. – И ты хочешь, чтобы мы поверили в историю пленника, рассказывающего о событиях, при которых не присутствовал, а потом описывающего собственную смерть? Я знаю, ты считаешь себя умным, офицер грамотейности. Но эту подделку сварганили плохо. И это говорит о том, что мозгов у тебя, как у животного.

– Не знаю, что тут так сложно понять, – возразил, кажется, искренне озадаченный Кусач. – Грот со шрамом от ожога мертв, Макари жив. И у него еще осталась большая часть истории.

– А что с другой меткой? – спросила с оценивающим спокойствием Кассия, и Кусач принял еще более недоуменный вид. – Ожог, в форме руки Газкулла.

– А, – ответил орк. – Он... появляется и пропадает. Вроде... что это за штука, когда у ваших светых без повода идет кровь?

– Стигмата? – предположила Кассия.

– Да. Шрам от ожога был у умершего грота. А отпечаток руки – у Макари. Он особенный.

– Точно... – пробормотала Кассия, неуверенная, куда двигаться дальше.

Однако в этот миг перед взором Фалкс мягко мелькнуло оповещение. Стражи корабельной тюрьмы доложили, что груз из вивария, наконец-то, прибыл. Пробормотав почти неискренние благодарности Трону, Фалкс подавила дрожь от мысли о содержимом груза и прочистила горло.

– К счастью для нас, мы можем уладить этот вопрос не обращаясь к дальнейшим... дебатам, поскольку прибыл Виночерпий Ксоталь.

Во тьме тюремного коридора раздался приглушенный грохот колес, а потом появился тусклый свет, двигавшийся к ним мимо укрепленных вдоль прохода клеток. Свет исходил от головного фонаря транспортировочного сервитора, ковылявшего позади низкой тяжелой тележки. При приближении перевозочного средства в тусклом мерцании фонаря по обе стороны от него появлялись жуткие лица. Длинные хищные пальцы протискивались меж прутьев клеток, потом снова погружались во тьму, когда тележка проезжала дальше. Что-то шипело в мучительном ожидании. Многие ужасы здесь наблюдали визиты Ксоталя до того и знали, что произойдет.

Дверь в клетку Макари с лязгом поднялась, и сервитор толкнул тележку внутрь. Она была около девяти футов в длину и в высоту до груди, скругленная спереди и сужающаяся к задней части, будто гроб, сделанный для гиганта. Ее укрывал изукрашенный кожаный полог, и сбоку на стойке поднималась консоль с мигающим зеленым осциллоскопом и пыльной решеткой динамика.

У сервитора возникла проблема с фиксацией колесиков тележки, и было совершенно гнусно видеть создание, дергающееся с выражением безнадежного непонимания на лице и поворачивающееся то в одну сторону, то в другую.

– Во имя всего святого, – шепотом проворчал Хендриксен и шагнул в сторону сервитора, чтобы помочь. Но, к удивлению Фалкс, Кусач опередил его и наклонился, зафиксировав стопора с прытью одновременно плавной и неуклюжей, а затем аккуратно – даже осторожно – вернул сервитора в исходное положение.

Когда тележка замерла, из-под полога раздался тихий шум плещущейся воды и что-то похожее на приглушенный, влажный вдох. В этот раз Фалкс не смогла сдержать пробравшую до костей дрожь.

Ей не нравился Виночерпий. По правде, женщина ненавидела его нынешнюю форму. Но оспорить его пользу во время долгого пребывания на борту «Исполнителя» было невозможно. И при всем ее отвращении к нему, он был не узником, а гостем. Так что она сжала зубы и повела плечами, чтобы сбросить напряжение, поморщившись от глухого щелчка, вечно издаваемого правым суставом, – и откинула полог.

Тяжелый бак из армированного стекла, почти до краев был заполнен мутной, загрязненной дубильной кислотой водой. И в этой воде, окруженное дрейфующими частицами разлагающейся растительности, находилось нечто. Оно было серовато-бежевым с крапинками, округлое в передней части и с апатично колыхавшимся сзади длинным хвостом-веслом с зубчатым плавником. Нечто проплыло вперед, лениво взмахнув хвостом, отчего со дна бака поднялось облачко ила, и замерев у оконечности аквариума лицом к узнику.

Когда с треском ожила консоль динамика, передав грязный, искаженный звук текущей воды, Виночерпий качнулся в жидкости и повернул голову набок, прижав к стеклу бледный глаз без век. Под ним в лукавой улыбке поднялась вверх длинная, изогнутая челюсть с кривыми зубами. А затем, оглядев узника на полу и потом Кусача, существо заговорило.

~Подарки!

Голос Ксоталя был мерзким. Фалкс понятия не имела, как тварь воспроизводит человеческую речь, учитывая безгубый рот