Наши бабки на графских грядках - Елена Северная

–Сейчас, только свалюсь в обморок от счастья, а потом сразу начну радоваться, – буркнула я.

– Ты и так на кровати, – фыркнул дух. – Сваливаться уже некуда.

– Кровать на полу стоит, – не согласилась я. – Пол чистый, с ковром, так что можно падать.

– Скучная ты.

– Ну, простите, – изобразила лёжа книксен. – В театральных академиях не обучалась.

– Слушай, – дух никак не мог угомониться, – неужели тебе не жалко нашего Тамира?

Вот те раз! Я даже из-под одеяла высунулась.

– А с чего это я должна его жалеть?

– Ну как же? – вдохновился он. – Граф ещё так молод! А эти Штоги такие проныры! Вот голову даю на отсечение, что они свою дочурку всякими зельями для красоты отпаивают! А ещё, она обвешана накопительными артефактами! – продолжал делиться наблюдениями дух. – Я точно тебе говорю! Сам видел.

– И что?

– Ах да! – он устало махнул рукой. – Ты ж с другого мира, не в курсе. Понимаешь, – он завис напротив зеркала и принялся себя разглядывать, а заодно и живописать мне тутошние заморочки с магией, – наш мир держится на магии. Рождение одарённых детей – это благо. Одарённые дети появляются в семьях, где оба родителя маги, или если родители любят друг друга искренне. А кто родится у Тамира с Вероникой? У неё же магии – пшик! Даже купол от дождя не смогла скастовать.

– Ну, может, они с графом полюбят друг друга, – неуверенно пробормотала я. И сразу внутри что-то шкрябнуло, словно шаркнули по душе кошачьими когтями. С чего бы это? Какая мне разница на ком женится Логенберг?

– Ха! Три раза! – дух взвился под самый потолок. – Наш Тамир – глыба бесчувственная! Он после практики в Сумеречных пустошах вообще лишился каких-либо эмоций к женщинам. А эта Вероника – змея подколодная. Я слетал к ним в имение, пообщался с тамошним домовым. Он мне такого понарассказывал про эту семейку, что уши вянут. И потом, – он снова подлетел к кровати и сощурился: – они, эти виконты, спят и видят перебраться в столицу.

– И что?

– Вот заладила! – психанул дух. – Замок только-только стал приобретать былой лоск! А если Тамир женится на виконтессе, то она перетянет его в столицу, а замок продадут или опять забросят и он снова превратится в развалины! А усилия твоих бабушек пропадут даром! – тут он покосился на меня с деланным сожалением. А может, и не с деланным, а с самым настоящим.

– Это удар ниже пояса, – мрачно провозгласила я и стала выбираться из постели. Бабуль было жалко. Они старались-старались, столько сил вложили и всё может пойти прахом? – Уговорил. Посмотрю на эту куколку, – решила я, схватила халат и пошла в ванную.

Через полчаса, стоя перед старинным зеркалом, я расчёсывала волосы и слушала зудение духа по поводу того, что пока я ТУТ перья чищу, ТАМ вовсю идёт охмурение «бедного Тамира». Когда коса была заплетена и приколота шпильками, закончилось и терпение.

– Слушай, – зашипела я, окидывая критическим взглядом причёску, – если он такой телок, то и не жалко!

– А как же бабулины труды? – ехидно оскалился этот подземельный тип.

И тут меня осенило:

– А мы всё равно здесь не навсегда! Скоро граф вычислит координаты нашего мира и отправит нас домой!

Дух от неожиданности замер на некоторое время, стало слышно, как в его голове усиленно работали мозговые шестерёнки, затем просиял и выдал:

– Если вас сюда притянуло, значит, вы нужны нашему миру, и он вас так просто не отпустит!

Ответить на этот очередной выпад я не успела. Зеркальная гладь пошла лёгкой рябью и вот уже в отражении не я, а высокая стройная красивая дама в строгом платье и с высокой причёской из чёрных смоляных волос с лёгкой сединой. Сначала я просто хотела заорать, думая, что это я так трансформировалась, но затем, когда дама удовлетворительно кивнула и произнесла: «Я тоже так думаю, Карл»! – заорала с чувством неправильности всего происходящего. Дамочка, поморщившись, процедила:

– Отойди-ка в сторону, дитя, хочу присоединиться к вашей занимательной беседе, а переход сквозь физическое тело всегда связан с неприятными ощущениями для его обладателя.

–Леонсия! – завопил дух.

Кажется, это его назвала леди Карлом. Других мужиков у меня в спальне не наблюдалось.

– Я знал, я чувствовал, что ты где-то рядом! – продолжал разоряться дух, совмещая заламывание костлявых рук с визгливыми воплями.

Постойте, а он стал ещё более материальным. Ранее полупрозрачное тело сейчас не давало возможности что-либо рассмотреть сквозь него. Чудеса! Стало так любопытно, что орать я перестала. Хватит тут одного голосившего. Тем более, дуэт у нас никак не складывался: орали мы в разных тональностях.

– Карлуша, перестать ёрничать, – строго сказал леди Леонсия. Она скрестила руки на груди, величественно и немного надменно следя за метаниями духа.

Как-как она его зовёт? Карлуша? У соседей снизу так попугая звали. Скандальная птица, я вам скажу. Вопила с утра до вечера, если оставалась одна в квартире, не хуже этого духа. Господи, мне тут ещё одного такого крикливого не хватало. Но смешно же, правда! Честно, я мужественно терпела, только мужества хватило не надолго. Оно закончилось неожиданно, и меня накрыло истерическим смехом. Его не прервало даже появление домового со словами: «Леди Дарина, я стучал, но Вы не отвечали, у вас всё в порядке?» Бедный Игоран сначала застыл преобразившимся столбом (ага, форма дворецкого сидела на нём, как влитая, отрада для глаз после его «домашней удобной одежды»), затем с проворностью горного козла и криком «Ах, ты, пакостник, бесстыжий!» бросился ловить Карлушу. Улепётывал тот умело. Видимо, сказывался былой опыт, что был наработан в прошлой бурной жизни, насыщенной спринтерскими забегами(от мужей многочисленных любовниц) на короткие дистанции с препятствиями в виде подоконников и других архитектурных элементов.

– Думаете, догонит? – тихо спросила я у леди-призрака, наблюдая за шоу «Поймай злодея».

– Вряд ли, – буднично ответила та, так же следившая за происходящим. – Только спальню разнесут.

– Ерунда, – отмахнулась, не отрывая взгляд от «спортсменов».– Будет повод сделать